— Голова — это от таблеток… А погулять — конечно, можно! Хочешь, в Раубичи скатаемся?

Я не знал, хочу ли я в Раубичи. Честно говоря, я смутно представлял, где это. Погулять я вызвался только для того, чтобы проверить ситуацию, — думал, мама меня будет удерживать дома, на полигоне.

Поэтому я неопределенно пожал плечами.

— Отлично! — мама решила, что я согласился. — Быстро умываться!

В ванной меня ждал сюрприз: все такое яркое, блестящее, как в фантастическом фильме. Все-таки наши инженеры — лучшие в мире! Хотя с краном пришлось повозиться, пока я понял, как добыть из него воду.

Умытый, взбодрившийся, одетый во что-то непривычное, но жутко удобное, я в сопровождении мамы вышел из квартиры.

И укрепился в идее полигона. Оказывается, мы живем не в квартире, а в отдельном доме! Ну конечно, эксперимент-то секретный! И в Раубичи мы поедем по какой-нибудь секретной дороге, а там тоже будут только участники эксперимента!

Интересно, а в автобусе мы тоже будем одни? Или для такого дела мама вызвала такси? Ответ на этот вопрос разрешился удивительным образом: мама решительно подошла к стоящей возле дома машине необычного вида и преспокойно уселась в нее. За руль!

Это мама, которая велосипеда боится!

— Что ты там тормозишь? — весело крикнула она мне. — Прыгай в машину!

Я очень старался ничему больше не удивляться и направился к автомобилю.

После завтрака я вернулась в свою комнату.

— Маааам!

— Что, Оленька?

— Мам, давай снимем эти ужасные шторы, они же солнце ко мне не пускают.

Мама пришла в комнату и испуганно посмотрела на шторы.

— Зачем снимать, ты их просто раздвинь.

— Мам, ну неужели ты не видишь, какие они тяжелые и огромные?

Я нервно дернула за конец шторы. Мама тут же принялась меня успокаивать.

— Хорошо, хорошо, снимем. Только надо же что-то на их место повесить.

— Зачем?

— Как зачем? Как же без штор?

— Почему без штор? Мы вот эти, легкие оставим!

Я немедленно взлетела под потолок и принялась отковыривать шторы от карниза. Черт бы побрал эти старые технологии! Карниз был железный, местами ржавый. «Крокодильчики» тоже железные, разжимала я их с огромным трудом. И вот, наконец, штора рухнула к маминым ногам, подняв изрядный столб пыли.

— Уф! — радостно сказала я, — Правда, так лучше!

— Не знаю, — неуверенно заявила мама. — Как-то это неправильно. У всех шторы висят…

— Ну и что? — изумилась я.

— Как «ну и что»? А что соседи скажут? Окно как голое.

— А какое нам дело до соседей?

— Ну ты скажешь… Как это «какое дело»? Обсуждать начнут.

— Ну и пусть обсуждают.

Я пожала плечами и принялась сворачивать штору в рулон.

— Пойду в стиралку закину, — сообщила я, чтоб отвлечь маму от странных разговоров о соседях.

— Подожди, — всполошилась мама, — какую стиралку? Я не собиралась сегодня стирать!

— А чего там собираться?

— Ну как чего? Это ж нужно, чтоб папа машину вытащил в коридор, потом полоскать это полдня.

— Чего?

Я медленно села на пол. Кажется, я опять забыла где нахожусь. Надо будет потом посмотреть на это чудо техники — стиральный агрегат, за которым нужно еще и полдня полоскать.

А мама и не заметила моего смятения.

— Оль, тебе уже получше, я на работу схожу, хорошо?

После истории с папиной работой мне было даже страшно спрашивать, но я не выдержала.

— А где ты работаешь?

Удачно, что голос от волнения сел, мама не расслышала, а я быстро поправилась:

— А что случилось?

— Сегодня заседание кафедры, мне лучше присутствовать.

Уф, мама работает на кафедре, хоть что-то не изменилось.

— Ээээ… Что-то важное?

Мама отмахнулась.

— Да, как обычно. Отчет о работе. Шефская помощь.

— И ты надолго?

— Часа на четыре. А что, тебе плохо?

— Нет-нет. Мне нормально. Просто удивительно…

Я слабо представляла себе собрание в рабочее время на четыре часа, но уже поняла, что лучше ничего не спрашивать. Нужно соображать самой.

И тут я увидела первую подсказку. На полу, под батареей, валялся календарик, 1980 года. Я его хорошо помнила, он лежит у нас на даче, в коллекции маминых старых открыток. Точно, это он! На лицевой стороне смешной медвежонок с олимпийскими кольцами на пузе. Я взяла календарик в руки и все ждала, что сейчас раздастся музыка или хотя бы писк. Я ж в компьютерной игре, я подсказку нашла! Но было тихо…

Я очень старался не удивляться.

Я держался, когда увидел внутренности маминой машины. Куча всяких приборчиков, индикаторов — как в космическом корабле.

Сделал вид, что все в порядке, когда мама, болтая о хорошей погоде, нажала какую-то кнопку, и передо мной появился экран маленького плоского телевизора.

Невозмутимо смотрел какой-то навороченный мультик.

Но когда мы выехали на улицы, не выдержал, принялся вертеть головой направо и налево.

Это был не наш город. То есть улицы вроде наши. И парк, где я гонял на велике (хотя деревья, кажется, другие). И речка.

Но люди! Но дома! Но огромные рекламные плакаты на всю стену!

— Ты чего? — забеспокоилась мама. — Увидел кого-то знакомого?

— Да нет… Мам, а сегодня какой-то праздник?

— Нет, просто суббота. А в чем проблема?

Мне очень хотелось ответить: «А чего они так все вырядились?!» — но я сдержался.

Я-то думал, что это мама стала такой модницей, а оказалось, что вокруг все разодеты еще ярче. Особенно девчонки. От их лимонно-желтых, ярко-синих, алых и вообще непойми каких одежек рябило в глазах. Я старался особенно не пялиться на них, потому что юбочки были слишком коротенькие, а маечки — слишком маленькие. С перепугу я сначала решил, что это девицы легкого поведения (нам на политинформации о них рассказывали, а потом Коля Рожков из «Г»-класса еще показывал один журнал). Но слишком их было много. И не похожи они были на этих самых девиц. В «Бриллиантовой руке» я видел, как эти девицы себя ведут — мужчин за руки хватают и проходу не дают.

Мужчины тоже выглядели слишком… пестро. Я почти не видел костюмов и галстуков, зато многие щеголяли в невообразимых штанах с безумным количеством карманов. Нет, не мальчики вроде меня, а солидные толстые дядьки. Даже несколько дедушек! Один мне особенно запомнился — бодрый такой старикашечка в яркой тенниске и желтых бесформенных брюках, седые волосы собраны в хвост, как у девчонки, а сам на мопеде.