Брат Кьера смерил меня долгим задумчивым взглядом.

— Можете и дальше надо мной смеяться, но я рад, что Кьер вас встретил.

— Вот как? — удивилась я. — А я-то думала, вы проклинаете тот день и час…

На очередную шпильку юный лорд не обратил ни малейшего внимания, кажется, начал вырабатывать иммунитет. Молодец! Растет!

— Вы знаете… — Он уставился себе в ноги и заговорил как-то излишне торопливо, будто боялся, что я не стану слушать. — Ему очень нелегко пришлось. Отец был очень жестким человеком и строг с нами со всеми, но к Кьеру он был особенно требователен. Во всем. Он задался целью вырастить идеального наследника, человека, который может управлять герцогством и служить королю так же, как делал это он сам. А когда у Кьера открылось «окно», то к списку требований добавилось еще и безукоризненное владение магией…

Томас метнул взгляд на дверь, на меня, снова уперся им в пол.

— Отец был против запечатывания, считал это слабостью. Считал, что его сын обязан суметь взять это состояние под контроль, а не идти по пути наименьшего сопротивления. «Должны» и «обязаны» — это вообще единственные слова, которые мы слышали в свой адрес от отца, а Кьеру их перепадало еще в два раза больше. И Кьер подчинялся. Ему все подчинялись. Ни минуты свободного времени, и тотальный контроль. Удивительно, как после его смерти Кьер не сорвался и не пустился во все тяжкие, наверстывать упущенное.

Я сидела и молчала, с интересом вслушиваясь в неожиданный сбивчивый монолог. Кьер не любил говорить о прошлом, и я не настаивала — свое я тоже не особенно любила. Но сейчас, когда о нем рассказывал Томас, появилось какое-то странное ощущение, будто то, что он рассказывает, — очень важно. Будто это знание поможет мне лучше понять, что на самом деле представляет собой герцог Тайринский.

— Он перенял дела отца, занял его место при дворе, заменил его нам с Каролайн. Когда он устроил ей брак с приглянувшимся на балу герцогом Алуйским, сестрица пищала от восторга, как канарейка. И… — Томас хотел, кажется, перечислить еще кучу достижений брата, но сообразил, что это может затянуться, осекся и подытожил смущенно: — Я всегда им восхищался, всегда. И мне казалось, что все это Кьеру ничего не стоит. Я понял, что ошибался, только когда вернулся домой сейчас. Ему хорошо с вами, леди Эрилин, по-настоящему хорошо. Я никогда не видел, чтобы он столько улыбался. Да и вообще, чувствуется, что он оживает, будто внутренние путы ослабляются.

Ох, сегодня прямо день откровений. То, в какую сторону завернул свою речь юный Томас, меня, признаться, очень озадачило. И, надо признать, взволновало. И согрело. И…

К счастью, реагировать на столь внезапное заявление не пришлось. Дверь в библиотеку отворилась, явив нам герцога собственной персоной. Он перевел взгляд с брата на меня и произнес:

— Судя по выражению ваших лиц, темой животрепещущей беседы был я. Все кости перемыли или мне вернуться через полчасика?

— Все-все, — не стал отпираться Томас, опередив меня, и подскочил с места. — И вообще у меня дела, всего доброго, братец.

Одарив меня на прощание полупоклоном, мальчишка проскочил мимо Кьера и был таков. А герцог пересек комнату, тяжело опустился на освободившееся место и откинул голову на спинку, прикрыв глаза.

Я молча поднялась, подошла к стоящему неподалеку столику, щедро плеснула в бокал виски из хрустального графина.

— Держи. — Я протянула бокал Кьеру. — Вид у тебя такой, будто тебе не помешает выпить.

— Пожалуй.

Я собралась вернуться на свое место, но герцог ухватил меня за ладонь и притянул к себе на колени. Сделал большой глоток, отставил виски в сторону и обвил мою талию обеими руками, лишая возможности высвободиться. Как будто я собиралась…

— Я не ждал тебя сегодня.

— Я бы хотела сказать, что приехала потому, что ужасно соскучилась, но это будет не совсем правда.

— Не совсем? — Кьер уткнулся носом мне в шею.

— Но чуть-чуть правда!

— Ах, чуть-чуть?

Какое-то время тишину библиотеки разбавляли лишь мое сдавленное хихиканье и шорох юбок, пока я ерзала и извивалась, пытаясь увернуться от щекочущих поцелуев. А когда герцог наконец угомонился — пристроила голову на его плече. Я поглаживала кончиками пальцев лацкан сюртука и испытывала острое чувство жалости. Казалось бы, кого жалеть — герцог, владелец огромного состояния, сравнимого с королевским, глава департамента, маг, красивый мужчина. Что еще можно пожелать? А мне все равно было жалко человека, у которого практически никогда не было свободы выбора.

Поэтому я просто тихонько наблюдала, как Кьер медленно опустошает бокал, глядя куда-то в пустоту и рассеянно поглаживая-почесывая меня по спине, как пригревшуюся на коленях кошку.

— Все плохо? — все же решилась я, когда виски было допито и пустой бокал с холодным стуком встал на столик.

— Эдгар в ярости. Сначала выброс в центре столицы, теперь еще и это. От меня требуют немедленных мер. Впрочем, главе полиции и главнокомандующему тоже досталось. Ну а совсем по правде, досталось вообще всем, кто сегодня подвернулся под монаршую руку. В дни, как этот, мне хочется подать в отставку и свалить куда-нибудь к дьяволу из страны.

Не подаст. И не свалит. И я, и он это прекрасно знали.

Слова поддержки и утешения я озвучить не успела, Кьер заставил меня выпрямиться, чтобы посмотреть в глаза.

— Зачем ты приехала, Эрилин?

— Поговорить насчет убийства, — честно признала я.

Взгляд герцога потяжелел.

— Только не говори, что думаешь, будто Живодер — это я!

— Нет, не думаю. — Я успокаивающе погладила его по плечам. — Но я не могу без оснований предположить, что это просто совпадение.

— Значит, основания предполагать, что это не совпадение, у тебя есть.

Я чувствовала, как в Кьере нарастает глухое раздражение, и поторопилась произнести:

— Подожди. Не злись. Дай я объясню.

Герцог бросил на меня мрачный взгляд исподлобья и, забывшись, снова потянулся к бокалу. Я соскочила с колен, выхватила его из пальцев и отошла, чтобы повторно наполнить. А поразмыслив, перенесла на стол рядом с креслом весь графин.

— Помнишь, во время моего дежурства, у тебя в кабинете мы читали отчет? И я еще обмолвилась тогда, что забавно — у пьяницы вырезана печень.

Кьер кивнул, однако упоминание о приятной ночи его взгляд не смягчило, поэтому я поторопилась продолжить:

— А потом, когда я была в Тарнхиле, где все указывает на то, что похозяйничал там наш же Живодер, жена убитого подтвердила, что у него была язва желудка. Которую ему вместе с желудком маньяк любезно удалил. Я еще тогда предположила, что убийцу интересуют больные органы, но, поскольку основанная на этом версия благополучно провалилась, я эту идею больше толком не прокручивала. Но теперь, когда у Арчи…