— Лаванда в наших краях не растет.

Элайна обреченно вздохнула. Лицо Джиорсал выражало полное удовлетворение. Ну как же, ведь она одержала верх!

— Понятно.

— А вот вереска полно.

— Не сомневаюсь.

— Возьму женщин и схожу за ним.

Сказав что-то на гэльском языке, после чего к ней подошли женщины, Джиорсал вместе с ними направилась к двери.

Проводив их взглядом, Элайна уныло подошла к столу и со вздохом села на скамью. День сегодня явно не задался.

Когда утром она спустилась вниз, огромный зал был пуст. Преисполненная решимости начать работу по наведению в замке порядка, Элайна, даже не позавтракав, послала Эббу за служанками. Та вернулась с Джиорсал и еще тремя женщинами — на вид дряхлыми старухами. Однако, несмотря на преклонный возраст, они переделали за утро кучу дел, хотя к обеду Элайне уже казалось, что приведение в порядок замка Данбар может стоить ей жизни. И дело было не в объеме работы. Работы Элайна не боялась, хотя к тяжелому труду не привыкла. Дело было в служанках, а точнее, в их не слишком почтительном отношении к ней.

Элайна опасалась, что, если при ней еще хоть раз назовут имя леди Мюриэлл или скажут, как та вела дела в замке, она не выдержит и покончит с собой. Точно такие же чувства возникали у нее при упоминании имени леди Эгнис. Как она поняла, леди Мюриэлл — покойная жена лорда Ангуса, а леди Эгнис — его мать. Похоже, служанки считали обеих женщин образцами совершенства. Все утро Элайна только и слышала: леди Мюриэлл либо леди Эгнис — Черная Эгнис, как они ее называли — делала то-то и то-то, так-то и так-то.

Леди Мюриэлл меняла циновки раз в год, белила стены каждую весну. Леди Мюриэлл грудью закрыла лэрда Данбара, когда в него пустили стрелу, пожертвовав таким образом ради мужа своей жизнью. Черная Эгнис следила за порядком в замке, вырастила семерых детей и целых полгода обороняла замок от англичан, пока муж был в отъезде.

Элайна не сомневалась: служанки считают, что ей далеко до леди Мюриэлл и леди Эгнис. Никто, впрочем, не отказывался выполнять ее распоряжения. Правда, выслушав их, женщины говорили, что в этом случае леди Мюриэлл делала так-то, и поступали по-своему. Пару раз Элайна чуть не взорвалась от желания сказать им, что если они так хорошо знают, как содержать замок в порядке, почему настолько запустили его. Но она сдерживалась. Пока.

— Ну вот, уже что-то начинает вырисовываться, — проговорила Эбба, явно пытаясь отвлечь свою госпожу от грустных мыслей.

Элайна огляделась. Служанки убрали старые циновки, подмели пол и теперь оттирали от каменных плит годами въедавшуюся в них грязь. Элайна и Эбба снимали со стен гобелены, щиты и прочие украшения, надеясь, что стены потом побелят. Элайна уже жалела, что затеяла побелку. Стены, конечно, нуждались в этом, однако одного взгляда на фамильные щиты и гобелены было достаточно, чтобы понять: здесь придется приводить в божеский вид каждый предмет.

«Включая столы и скамьи», — с отвращением подумала Элайна, когда, пытаясь усесться поудобнее, почувствовала, что юбка к чему-то прилипла. Все ясно, опять села в какую-то лужу. Слава Богу, хоть догадалась надеть простенькое старое платье. Независимо от того, закончат ли служанки отмывать сегодня пол, придется непременно оттереть хотя бы скамейки. Не хватало испортить еще одно нарядное платье!

Вздохнув, Элайна снова огляделась и прикинула, что еще нужно сделать. Когда с пола убрали циновки, выяснилось, что он такой грязный, будто его не мыли со дня смерти леди Мюриэлл, то есть лет двадцать. После того как пол подмели, на нем проступил толстый слой твердой, спрессованной грязи. Элайне даже думать было противно о том, из чего эта грязь состоит. К тому же ее оказалось очень трудно удалить: три женщины скребли пол почти все утро, но конца этой работе не предвиделось. Женщин могло бы быть и четыре, если бы Джиорсал с самого начала не дала понять, что работать не намерена, а будет лишь отдавать распоряжения. Не желая устраивать скандал в первый день пребывания в замке Данбар, Элайна ей ничего не сказала, но твердо решила поговорить с лордом Ангусом и выяснить, какое положение занимает эта женщина среди прислуги. Кроме того, она намеревалась попросить у него еще несколько помощниц. За все утро женщины отчистили только четвертую часть пола. А скоро обед.

— Да будет вам, — прошептала Эбба, когда ее госпожа снова вздохнула. — Все не так уж плохо. Воздух стал гораздо свежее, а это уже кое-что.

Служанка, конечно, была права. Но только воздух посвежел оттого, что убрали старые циновки. Работы еще был непочатый край: отскрести полы, побелить стены, вычистить гобелены и настенные украшения. По расчетам Элайны, для того чтобы закончить уборку одного этого зала, понадобятся по крайней мере три дня. Только тогда она возьмется за спальни. Мысль об отсрочке не привела Элайну в восторг. Она не привыкла жить в таком хлеву, а спальня была не менее грязная, чем большой зал.

Взяв тряпку, Элайна намочила ее, выжала и, сев на корточки, начала тереть пол.

— Что вы, миледи? — ахнула Эбба, бросаясь к ней. — Давайте я сама это сделаю. А вы идите во двор, подышите свежим воздухом.

Элайна покачала головой:

— Некогда отдыхать. Слишком много работы. Бери тряпку и помогай.

— Ого!

Оторвавшись от созерцания твердого как камень сыра и черствого хлеба, поданных поварами на ленч, Элайна подняла голову.

В дверях замка стояли сестра Дункана Шинейд и ее неизменные спутники, Аллистер и Эльфрид. Вытаращив от удивления глаза, они взирали на преображенный большой зал. Молодые люди опоздали к ленчу, явившись последними, однако, как ни странно, первыми заметили результаты трехдневного труда Элайны и ее помощниц. И первыми после Ангуса дали это понять.

Элайна не видела свою золовку с того утра после свадьбы, когда та вместе с другими вышла из спальни. Шинейд и ее спутники куда-то исчезли и до сих пор не появлялись. Лэрд Ангус предположил, что они отправились поохотиться.

— Что здесь происходит? — тихо спросила Шинейд, усевшись за стол с кузеном и кузиной.

— Ничего особенного. Просто вымыли зал, — насмешливо бросил Дункан, и Элайну задел тон мужа.

— Вымыли?

Шинейд произнесла это слово так, словно впервые его услышала. Элайна ожидала чего-то в этом роде. Ангус, видимо, тоже. Хмуро взглянув на дочь, он проговорил:

— Вот именно. Вымыли. Элайна и еще три женщины работали три дня не покладая рук, пока ты прохлаждалась в лесу. — Немного помолчав, чтобы усилить впечатление, он продолжил: — Тебе бы тоже не мешало принять участие в уборке. Глядишь, хоть чему-нибудь выучилась бы. Твой жених не слишком обрадуется, узнав, что его невеста ничего не смыслит в том, о чем обязана знать каждая женщина.

— Жена! — фыркнула Шинейд, потянувшись к кружке с элем. — Тебе хорошо известно, отец, что ничьей женой я не буду.