погуляла вдоль стен, разглядывая и картины, и всё, что вокруг, но ничего примечательного так не заметила.

Когда они вернулись в кабинет Теодора, он выдал ей довольно толстую стопку сшитых между собой листов, исписанных почти нечитаемым почерком (это и были его черновые записи), стопку чистых листов и писчие принадлежности. И велел найти Филимона, чтобы тот выделил ей рабочее место в каком-нибудь подходящем помещении.

С бумагой под мышкой и чернильницей в руке Николетт отправилась на поиски дворецкого. Нашла его вышагивающим по коридору своей чопорной походкой. Судя по всему, он направлялся потчевать господина кофе. И как только у него получается держать поднос с несколькими блюдами и чашками в одной руке?

Николетт поспешила ему навстречу. Но, как оказалось, не только Николетт искала Филимона. Он ещё не успел заметить, но со спины к нему надвигалась Дороти. Она никогда не страдала отсутствием проворности, поэтому нагнала его быстрее, чем Николетт поравнялась с ним.

– Сударь, – нежным басом окликнула Филимона служанка.

Посуда на подносе пугающе звякнула, однако устояла. Дворецкий развернулся осторожно, с опаской. Тем не менее, ответил со свойственной ему непробиваемой напыщенностью:

– Чем могу служить, сударыня?

Однако вся напыщенность сошла на нет, когда он увидел, что у Дороти в руке. Лапами кверху она держала что-то пёстрое и покрытое перьями.

– Вот, сударь, дичь к завтраку, – она протянула Филимону трофей. – Будьте добры, потрудитесь отнести на кухню.

Посуда снова звякнула на подносе. Николетт уже успела подойти к центру событий достаточно близко, чтобы разглядеть смесь благоговейного ужаса и изумления в глазах Филимона.

– Что это?

– Фазан, – Дороти покрутила птицу перед дворецким, дабы он убедился, что не воробей, и бесцеремонно вложила растопыренные лапы в его свободную руку. – Пришлось ставить силки. Вы ведь, сударь, не потрудились дать мне ружьё.

Удостоверившись, что дичь надёжно зажата в руке остолбеневшего Филимона, Дороти проследовала мимо, а тот лишь нервно сглотнул, провожая взглядом её колыхающиеся роскошные формы.

Глава 12. Сгладить впечатление

 

Глава 12. Сгладить впечатление

 

После нескольких часов работы у Николетт в глазах рябило. Такого неразборчивого почерка, как у Теодора она ещё в жизни не видела. Над каждой строчкой приходилось биться по нескольку минут, прежде чем удавалось разобрать хоть слово. Солнце уже начинало клониться к закату, а она успела переписать начисто всего один лист. Если так пойдёт и дальше, то ей и месяца не хватит, чтобы выполнить задание лорда.

Когда света стало недостаточно, чтобы продолжать работу, она аккуратно прибрала писчие принадлежности и вышла из библиотеки, где Филимон выделил ей рабочее место. Вернувшись к себе, обнаружила, что в покоях её уже дожидается Дороти.

– Госпожа, я обо всём договорилась! – поспешила поделиться она новостями, от переизбытка чувств ёрзая в кресле. И так сияла от радости, что у Николетт даже перестала ныть затекшая шея. Любопытство заставило первым делом узнать, даже не о чём это «обо всём» договорилась Дороти, а с кем.

– С Густавом, местным поваром, – объяснила служанка. – Он долго не соглашался, но когда узнал, что это я добыла фазана, то всё-таки согласился.

Вот теперь любопытство подтолкнуло к следующему вопросу:

– О чём ты с ним договорилась?

– Он позволил мне сегодня приготовить десерт на ужин.

Николетт озадаченно потёрла лоб. Бедолага Густав даже не представляет, насколько погорячился.

– Дороти, боюсь, это плохая идея, – Николетт пристроилась в соседнее кресло.

– Почему же плохая, госпожа?

Потому что приготовить хоть что-то съедобное, Дороти не дано. Однако Николетт чуть смягчила свой аргумент:

– У тебя совсем нет опыта работы на кухне. Да ты и сама никогда особо не рвалась в кухарки. Зачем тебе это?

– Понимаете, госпожа… – Дороти вдруг разволновалась и заговорила экспрессивно: – …этот напыщенный чопорный дворецкий… этот бездушный истукан… этот столб в ливрее… в общем, он мне нравится…

Ну, об этом Николетт уже и так догадалась.

– …и я тоже хотела бы произвести на него впечатление… – Дороти инстинктивно разгладила юбки.

– Думаю, тебе это уже удалось.

Если не в одиночку, то уж на пару с фазаном Дороти точно запала Филимону глубоко в душу.

– Ох, если бы, – вздохнула она. – Понимаете, госпожа, мне кажется, что он меня боится…

Не без этого. Кто ж не будет бояться женщину, требующую в семь часов утра топор и ружьё?

– …вот я и подумала… что это впечатление можно сгладить чем-то приготовленным собственноручно.

И отравить ползамка? Как же её разубедить?

– Дороти, но десерт – очень сложное блюдо. Не понимаю, как Густав, вообще, тебе его доверил.

– Густав сказал, что лорд Теодор не против принять меня на должность помощницы повара, поэтому Густав и решил испытать мои способности. А почему именно на десерте? Потому что десерт – это единственное блюдо, от которого, как правило, отказывается лорд.

Значит, кое-какие меры безопасности Густав всё-таки принял.

– Но мне главное, госпожа, что Филимон-то, наверняка, попробует. Он обожает десерты – даже сам готовит иногда. Вчерашний восхитительный шоколадный пудинг – это его работа.

– А ты не боишься, что не справишься?

– Справлюсь, госпожа. Я знаю один особенный рецепт. Бабушка рассказала. В своё время она очаровала этим блюдом своего будущего мужа – моего деда, – Дороти пододвинулась ближе и вполголоса доверительно произнесла: – На основе бересты.

– Что-о?

– Растёртую в порошок бересту подсыпают в муку – это старая хитрость. Все опытные кулинары так делают, только держат рецепт в секрете. Вкус у пирогов из такого теста получается божественный. А для начинки я уже насобирала лесных ягод, – Дороти кивнула на корзину, что стояла у её ног на полу.

Николетт перевела взгляд в указанном направлении и обнаружила возле ног Дороти целых две корзины: одну – доверху наполненную ранней земляникой, а вторую – бугристыми кусками берёзовой коры.

– Если я вам пока не нужна, то пойду, – Дороти подхватила дары леса и направилась к двери, – надо спешить.

Николетт оставалось только надеяться, что Густав проследит за процессом приготовления десерта, и берёзовый ингредиент, который, по мнению бабушки Дороти, все кулинары сговорились утаивать от несведущих, не попадёт в пироги.

 

 

Вечерние косые лучи солнца давали мало света, но, к счастью, Теодор уже заканчивал разбирать бумаги, которые вчера привёз ему отец. Справился за несколько часов – даже удивительно. День начинался так бурно – Теодор и не