из трусости — не желали сражаться. Они заявили, что, до тех сор сока не содоссеет армия Шахиншаха, им следует любыми средствами усилить кресость и искать возможности устроить ночную атаку. Некоторые советовали дождаться подхода Али Кули-хаиа с военачальниками той области (Самбала). Часть героев, готовых со-жертвовать жизнью ради славы, для верных душ которых соле битвы было более заманчиво, нежели сиршественная зала, средложили: «Будем считать эту возможность благом — насадем!».

29

Судьба отплатит тому, кто откладывает на завтра труд нынешнего дня.

Наконец все сошлись на том, чтобы дать битву, и препоясали чресла храбрости. В день арад, 25 михра, Божественного месяца, что соответствовал 2 зу-ль-хиджжа [963 г.х] (7 октя бря 1556 г.), войска выстроились [к битве]. Центр находился под командованием Тарди-бек-хана. Афзал-хан, Ашраф-хан и Маулана Пир Мухаммад Ширвани, присоединившиеся в качестве доверенного лица Байрам-хана для наблюдения за царскими слугами или же с коварным намерением лишить удачи Тардибек-хана, также оказались в центре. Хайдар Мухаммад-хан, Касим Мухлис, Хайдар Бахши, Али Дост-хан Барбеги и ряд других находились в правом крыле, Искандар-хан со своим отрядом — в левом. Абд-ал-лах Узбек, Кийя-хан, Лал-хан входили в передовой отряд. Бойцы вражеской армии также были готовы к мученичеству; они устремились навстречу и показали свою отвагу. Герои обеих армий освободили сердца от мыслей жизни и свершали подвиги. Неустрашимые духи авангарда и левого крыла армии удачи я вили доблесть и оттеснили передние ряды и правое крыло неприятеля , после чего начали его преследование. Их подвиги и смелость оказались таковы, что души Рустама и Исфандияра пели им хвалу, а уста Века и [всего] человечества превозносили их тысяч;/ раз. Четыреста крупных слонов стали их добычей, а Рай Хусейн Джалвани5, главный полководец врага, был смыт в океан уничтожения. Более трех тысяч злополучных недругов сошло в бою в прах небытия .

30

Надменный Хему, соединявший крайнюю дерзость с изворотливостью, постоянно пускался на лукавые уловки. Отобрав 300 лучших слонов и отряд воинов, готовых отдать свою жизнь, он отделил их от остальной армии и выжидал момент для бегспза или атаки. Когда победоносная армия добтихась преимущества и начала преследование беглецов, а часть принялась грабить и тащить добычу, Тар-дибек-хан, занимавший почетное место на этом поле мужества6, во главе небольшого отряда созерцал представшее взору зрелище. Хитроумный Хему увидел возникшую возможность и напал на них. Спутники Ходжа Султан Али7, носившего титул Афзал-хана, и Мир Мунши, называемого Ашраф-хаюм8, а также некоторые другие — впрочем, их было немного9 — повели себя малодушно; также и Маулана Пир Мухаммад Ширвани10 избрал бегство, чтобы скомпрометировать главнокомандующего Тардибек-хана. А последний, для которого настало время расплаты за прошлую неверность, решил!, что его жизнь дороже, и избрал бесчестие бегства. И, когда дела пошли так успешно и столь [славная] победа уже явила свой лик, произошла катастрофа.

Кто из-за расстройства ума попадает в подобный тупик (берах), тот оставляет собственную выгоду11 — не говоря уже об искренности и преданности — и проявляет равнодушие к собственному доброму имени, основа которого заключается в попечении о власти своего повелителя. Поэтому нет нужды говорить, что в этот решительный момент была пролита его кровь и расплескана его честь. Судьба сего мужа, оберегающего собственную жизнь, послужила предостережением для разумных. Не стоит в этой связи даже упоминать о великодушии: разве буду искать эту редкую и бесценную жемчужину в корзинах для мусора? “ не столь неискушен! Но могу сказать следующее, и это подтверждено рядом высказываний мудрецов и ясно как день: убегающии получает больше ран, чем отважный, противостоящий ярости битвы, и силы погибели быстрее повергают тех, кто любит свою жизнь и спасается от смерти, чем тех, кто презирает смерть и неустрашим в битве. Если человек будет придерживаться некоторой умеренности, не выказывая подавленности во время бедствий или опьянения в период благополучия, для него никогда не настанет черный день. Многие из тех, кто читает записи деяний, полагают, что такой позор Тардибек-хана является своеобразным искуплением вероломства, допущенного им по отношению к Его Величеству Джаханбани Джаннат-ашияни в начале его путешествия в Персию12. Но разве могло это стать искуплением вероломства? И может ли позор, подобный такому, поместиться на [чашу'] весов справедливости в качестве противовеса постыдному деянию? За то, что он видел Владыку Века, пришедшего для совершенствования видимого и невидимого, под покровом отрочества и не оказал ему почтения, но желал лишь продемонстрировать собственное величие, украшающий мир Аллах наложил на него, любующегося самим собой:, подобное наказание. Увы! Увы! Какой близорукостью это было! Или, возможно,

управители судьбы раздули спесь и опьянение Хему, чтобы показать величие Шахиншаха — дабы названный, обманувший самого себя, преклоняющийся пред собой, предстал великим в глазах б^итзоружих, коими 31 полон мир. Впоследствии он был пленен и сброшен во прах поражения, чтобы его позор излечил зрение недальновидных, и они, чуть приблизившись к величию Владыки Века, более усердно исполняли бы его повеления, что предусматривают заботу о видимом и невидимом.

Одним словом, Хему, увидевший было, как дрогнула и начала разбегаться его огромная армия, счел это странное действие (бегство Тар-дибека) хитростью врага и не пустился в преследование, но гордо выстроил войска прямо на поле битвы. Крушащие ряды герои, что преследовали беглецов, удивились, вернувшись, и поспешили в том же направлении, что и Тардибек-хан. После этого Хему вступил в Дели и преумножил собственную спесь, так что его опьянение превратилось в безумие.

Когда это небывалое событие стало известно возвышенному Двору, Его Величество Шахиншах, мощный своей дальновидной мудростью, не опечалился, а дал вышивальщикам ковра чести и украшающим поле битвы повеление выступить в благоприятный час и покарать этого высокомерного глупца. Приказ озарил лик царского величия ц:ве^го1м подчинения и покорности воле Господа и отбросил тень милости на дела мирового правительства. Поскольку ум его был недоволен историей с Сикандаром, он, чтобы привести в порядок расстроенные дела Пенджаба и подавить волнения, оставил отряд во главе с Хизр Ходжа-ханом, который принадлежал к роду правителей Моголистана и, будучи возвышен союзом с величественной семьей13, пребывал в большом почете среди амиров. После чего приступил к уничтожению Хему.

Поскольку празднование Ид Курбана было совсем близко, начались приготовления к нему, и в благоприятный час, в день бахман, 2 абана, Божественного месяца, что соответствовал 10 зу-ль-хиджжа [963 г.х. $ 15 октя бря 1556 г.], четвергу — дню Ид Курбана, в Идгахе