Особенно ввиду того, что для Алисы таких последствий могло и не быть. Мириам теперь необходимо было как можно быстрее добраться до Сары Робертс. Она имела уже достаточное представление о работе и привычках этой женщины, чтобы решиться на встречу с ней.

Если кто-нибудь на этой планете и мог догадаться, что было не так с трансформантами, то это, вероятно, только доктор Робертс. В ее книге «Сон и возраст» Мириам обнаружила ростки удивительно глубокого понимания проблемы, хотя вряд ли даже сам автор догадывался о всей значимости своих исследований. Робертс провела превосходную работу по наблюдению за приматами. Она достигла необычайного роста продолжительности их жизни. Что, если, располагая соответствующей информацией, она сможет обеспечить трансформантам истинное бессмертие?

Мириам поставила бокал и вышла из комнаты. Она, конечно, рисковала, оставляя Алису и Джона вдвоем, – но ведь это вопрос всего нескольких минут. Его жестокость еще не приняла опасную форму. А ей нужно было заняться делом – грустным делом – там, наверху, среди печальных руин прошлого. В отличие от остальных пыльных и заброшенных чердачных помещений дверь в эту комнату была в идеальном состоянии. Она открылась бесшумно, лишь только ключ повернулся в последнем замке. Мириам шагнула в маленькое, душное помещение. И только когда тяжелая дверь захлопнулась за ней, и никто уже не мог услышать Мириам, она дала волю раздиравшим ее чувствам. Прижав кулаки к вискам, она закрыла глаза и громко, протяжно застонала.

Затем наступила тишина, но тишина странная. Как будто этот тоскливый вопль пробудил дремавшую здесь, во мраке, силу, и мощный тяжелый вихрь пронесся по комнате.

Мириам безвольно сидела, оттягивая печальную минуту. «Я тебя люблю», – тихо говорила она, вспоминая каждого из тех, кто покоился здесь, каждого из своих потерянных друзей. Она не сумела сохранить их – ее вина! – и осталась верна им навеки. С некоторыми из них – Эвменом, Луллией – она так и не рассталась, провезя их с собой через полмира. Сундуки их, обитые железом, обтянутые кожей, почернели от времени. Здесь же стояли и сундуки поновее – такие же прочные, а то и еще прочнее. Мириам вытащила самый новый из них на середину маленькой комнатки. Она купила его лет двадцать назад; он был сделан из высокопрочной стали и закрывался на болты. Мириам хранила его специально для Джона. Она сняла крышку и осмотрела сундук внутри, затем взяла лежавший в нем мешочек с болтами. Их было двенадцать, и она вставила их по периметру крышки. Теперь, чтобы сундук закрыть и запереть, понадобилось бы всего несколько секунд.

Она оставила его, однако, открытым. Когда она приведет сюда Джона, времени у нее может быть очень мало. Задержавшись на миг у двери, в ощутимой зыбкой тишине комнаты, она окинула взглядом сундуки и прошептала слова прощания.

Дверь закрылась, тихо, жалобно скрипнув, как будто соболезнуя ей в ее горе. Она тщательно проверила все замки: беда не должна попасть туда, как, впрочем, и выйти оттуда. Вниз Мириам спускалась, чувствуя облегчение от мысли, что она успела подготовиться к худшему, и легкую тревогу из-за того, что оставила Алису без защиты даже на столь краткий промежуток времени.

Глухие вопли обезумевшего от страха резуса заставили Сару Робертс вскочить на ноги. Шлепая туфлями по линолеуму, она пробежала через холл в зверинец.

При виде открывшегося ей зрелища она похолодела. Мафусаил[19]дико носился по клетке, вопя так, как может вопить только резус. На полу валялась голова Бетти – ее морда была оскалена в гримасе. Скача по клетке, Мафусаил крутил над головой руку Бетти; маленькая ладошка помахивала при этом, как бы прощаясь. Остальные части тела Бетти были раскиданы по всей клетке. Бросившись за помощью, Сара чуть не поскользнулась в луже крови, вытекавшей из-за прутьев решетки.

Не успела она добраться до двери, как та широко распахнулась. Вопли Мафусаила подняли на ноги всю группу геронтологов.

– Что же ты, черт побери, наделал, Мафусаил! – завопила Филлис Роклер – она ухаживала за лабораторными животными.

Морда обезьяны была не менее сумасшедшей, чем лица людей, сошедших с ума, – а Сара повидала их немало, проработав интерном в Бельвю на отделении психиатрии.

Чарли Хэмфрис, гематолог, прижал лицо к клетке.

– Господи, какой урод! – Он отшатнулся, резиновые подошвы его туфель хлюпнули на липком полу. – Обезьяны – это просто ублюдки.

– Скажите Тому, чтобы спустился, – устало произнесла Сара. Он был необходим ей для поддержания душевного равновесия – случившееся потрясло ее. Через несколько секунд он ворвался в зверинец с побелевшим лицом. – Никто не пострадал, – сказала она. – Из людей, я имею в виду.

– Это Бетти?

– Мафусаил разорвал ее на куски. Он не спит уже двое суток и становится все более раздражительным. Но у нас и мысли не было, что такое может случиться. – В этот момент вошла Филлис с видеокамерой. Она собиралась записать на пленку поведение Мафусаила – для последующего анализа.

Сара наблюдала за реакцией Тома. На лице его ясно читалась озабоченность – он раздумывал, как эта катастрофа может повлиять на его карьеру. Быть первым – только это всегда и заботило Тома Хейвера. Когда же он наконец взглянул на нее – удивительное, совершенно искреннее участие сквозило в его взгляде.

– Тебе это очень повредит? Что показывают анализы крови – она меняется?

– Та же кривая, что и раньше. Никаких изменений.

– Значит, решение все еще не найдено. А Бетти мертва. О Господи, ну и в переплет же тыпопала!

Она чуть не рассмеялась, услышав это его «ты». Ему не хотелось выглядеть в ее глазах таким, каким он был на самом деле, – и не мог он сказать ей прямо: моя чертова карьера тоже держится на этом. Она протянула ему руки, поняв вдруг, что он расстроился даже больше, чем она. Он благодарно взял ее за руки, шагнул к ней и, казалось, хотел что-то сказать, но она опередила его:

– Вероятно, завтра придется отнести эту мою погибшую звезду сцены в Бюджетную комиссию.

Он как-то враз осунулся.

– Ну, в любом случае Хатч собирался выступать против продолжения. А теперь, когда Бетти погибла...

– Это значит, что мы всё должны начать сначала. Ведь она была единственной, кто перестал стареть.

Сара взглянула на Мафусаила – он уставился на нее в ответ так, словно не прочь был повторить свой забавный номер. Красивая обезьяна. Серая шерсть, могучее тело. Малышка Бетти была его супругой.

– Ты меня извини, я, кажется, сейчас не выдержу и разрыдаюсь. – Сара попыталась сказать это по возможности шутливо, как бы посмеиваясь над своей слабостью, но было это отнюдь не шуткой. Она с благодарностью встретила объятия Тома.

– Ну-ну, мы же в общественном месте. – Том, как всегда, был сдержан; он страшился проявления эмоций на людях.