вернулись к кофе. Только вместо горечи на губах играл вкус крема. Ну, Ярослав… не хватало ещё втрескаться в незнакомку.

— Спасибо за компанию, — Аня элегантно отпила кофе. — Мне редко удаётся так с кем-то разделить еду.

Она снова грустно улыбнулась. Загадочная девушка демонстрировала манеры знати и силу весьма способного бойца. Да кто она такая?

— Позвольте узнать, как вы оказались в госпитале?

— Хм, — я покосился на ограду за окном кафе. — Скажем так, я защищал свою сестру от одного не в меру прыткого князя и его брата. Сцепились мы, в общем. Слово за слово, ну и… отделался парой переломов и ожогов. А вы как здесь оказались?

— А я… — она опустила глаза на свой китель и улыбнулась, и от её улыбки снова кольнуло в груди. — Мой отряд… нам здорово досталось. Я восстанавливаюсь после ранения.

— Вы не выглядите раненой.

— Это… — она замялась, теребя китель. — Простите, может закажем ещё одно пирожное?

— Конечно, — я поднялся, чтобы сходить за меню, как у входа зазвенел колокольчик и в дверях показались два рослых офицера.

— Ваша Светлость, вот вы где, — сухо произнес старший, одной фразой развеивая уютную атмосферу кафе. — Подполковник Аракчеев велел вернуть дочь. Мы за вами.

— Нашли, всё-таки, — разочарованно вздохнув, Аня встала и обернулась к ним, на ходу расправляя китель. — Ярослав, я была рада познакомиться с вами.

Надев форму, девушка улыбнулась, и снова от её улыбки в груди защемило.

— Надеюсь, мы сможем встретиться снова.

— Обязательно, — кивнул я, ловя её печальный взгляд. — Угощу вас лучшими пирожными, обещаю.

— Ловлю вас на слове.

— Пойдёмте, госпожа, — офицер открыл перед ней дверь и строго зыркнул на меня. — Ваш отец не обрадуется, если узнает, что вы сбегаете из госпиталя и встречаетесь с каким-то оборванцем. Скоро приедет ваш жених, вам стоило бы быть более сдержанной.

— Мой отец ничего не понимает, — вздохнула она и чеканным шагом вышла из кафе.

Я остолбенело смотрел ей вслед, раз за разом прокручивая в голове знаки отличия на её кителе. Эмблема императорской семьи и погоны капитана отряда имперских штурмовиков. Элита.

Взгляд упал на её стул: на самом краю лежала свернутая вчетверо бумажка. Видимо, выпала из кармана, пока Анна одевала китель. Я поднял её и развернул.

Это была фотография, с которой на меня смотрели два десятка крепких парней и девушек в силовых экзоскелетах, а посередине — серьёзная и сосредоточенная Аня. На их наплечниках красовалась эмблема в виде стальной бабочки. Такой же, как заколка в её волосах.

— Во имя Всеотца… — вырвалось у меня. — Ни разу не встречал таких эмблем и частей. Из какого же ты отряда?

* * *

Книга лежала на постаменте из светлого лакированного дерева, у стены императорской опочивальни. Эта часть дворца охранялась особо тщательно, но наследнику никогда не чинили препятствий.

Взгляд Романа скользнул по черной, иссохшей обложке с полустертыми символами на неизвестном языке. Стянутая замком, она больше была похожа на один из томов «Свода законов Империи» из библиотеки. Старая, невзрачная и неинтересная. Но даже он ощущал мощь гримуара.

Эта книга — особенная.

Кодекс, что был обещан ему по праву. Его кодекс, призванный изменить всю его жизнь. Сделать одним из равных, возвысив над прочими.

Роман подошел к постаменту и коснулся её.

— Давай же…

Его энергия заструилась по руке, вливаясь в гримуар. Книга задрожала, пожелтевшие страницы, зажатые между обложками, заискрились. Свет в комнате замигал, а поднявшийся ветер затрепал шторы и палантин на государевой кровати. Но черный замок даже не дрогнул.

Роман стиснул зубы, усиливая напор.

— Старая, рассохшаяся рухлядь! — прошипел он. — Это я тебя призвал!

Он отдернул руку. Свет прекратил мигать и поднявшийся ветер стих. Цесаревич обернулся, — у двери стоял Император, ставший немым свидетелем сцены.

— Что, не выходит?

— Как видишь, — Роман отвернулся, краснея. — Этот кодекс должен быть моим, я так решил!

— Но так не будет, — спокойно ответил государь. — Ты знаешь правила, кодекс сам выбирает себе хозяина.

— Так пусть выберет меня. Почему Вайнер, а не я?

— Это может сказать только кодекс, сын, — Император подошел к постаменту и взял книгу. Угрюмый черный кирпич в его руках даже не шелохнулся, а ведь Роман не понаслышке знал мощь отца. Казалось, нет вообще ничего в этом мире, что было бы ему неподвластно.

— Он не откроется даже мне. Но это и не важно.

— Еще как важно, — не унимался Роман. Его светлые волосы были взъерошены, глаза горели, а на напряженных скулах играли желваки. — Ты же сам говорил, что утеря кодекса — это оскорбление для меня и пощечина для Империи! Так почему не приказать кодексу выбрать меня, а не Вайнера? Из-за контракта? Так пусть разорвет его и заключит со мной!

— Ты требуешь невозможного.

— Я требую справедливости!

— Довольно, — голос отца громыхнул раскатом грома, заставив содрогнуться всю комнату. В воздухе запахло озоном, шторы задрожали и затрепетали. Холодная волна страха окатила цесаревича, он замер в оцепенении, не сводя глаз с правителя.

На миг показалось, он раздался в плечах и стал выше, а в глазах сверкнули фиолетовые молнии… но мгновением позже видение исчезло.

Император заговорил, каждым чеканным словом будто забивая гвозди.

— Роман, ты — будущий правитель. Наследник престола. Соответствуй. Не позволяй таким мелочам, как чужой кодекс, вывести себя из равновесия.

Роман нахмурился.

— Ты предлагаешь мне проглотить это оскорбление? Сделать вид, что ничего не случилось? Вся Империя видела это, твои подданные и советники, министры, главы высших родов — как мне смотреть им в глаза?

— С достоинством. Прими это как испытание и покажи, чего ты стоишь. А когда настанет время, мы призовем новый кодекс.

Роман отвел взгляд от непреклонной фигуры отца. Всё лицо горело как ошпаренное, уши пылали, он стискивал кулаки в бессильной ярости. Но не ответил отцу. Столь унизительной выволочки от него он еще не получал.

— Я не могу просто сидеть сложа руки.

— Сильный правитель поднимется даже после сокрушительного падения. Если ты решил действовать, действуй, но делай это с холодной головой. В этом и есть сила, которую признают даже кодексы.

Взгляд наследника упёрся в почерневшую книгу.

— Ты!..

Роман вскинул голову. Его бледное, в ярких пятнах гнева лицо было напряжено как камень. Метнув яростный взгляд, он молча выскочил из комнаты, громко топая по мраморному полу.

— Сирин, — позвал правитель.

Кодекс возникла перед ним в ослепительной вспышке света. Он протянул девушке гримуар, привычно вливая в ладони побольше альвы.

— Мы вернем книгу Вайнеру, а ты ограничь силу этой Лиливайсс, насколько сможешь. Если она — кодекс, то мы сразу поймём это. Правила не позволят