такой «способ защиты» расценит сам Шен и каково ему будет. В конце концов, это решение предлагал его брат – самый близкий человек. Если бы Муан тогда хотя бы предположил, что Шиан все это время совершенно точно знал, кто виновник, и манипулировал всеми, подставляя брата и скрывая собственные злодеяния, то никогда бы не допустил подобного!

А теперь, вместо того чтобы молить на коленях о прощении, он хладнокровно заявляет, что всего лишь выбрал из двух зол меньшее! Да насколько прогнившим был этот человек?!

– Я честно не знаю, что думать по этому поводу, – произнес Шен. – Как бы логика ни твердила, что в поступках Шиана есть смысл, все мое естество восстает против того, чтобы спокойно принять это. И дело не только в том случае с моим участием. Это в целом настолько неправильно, что у меня мороз по коже. Но… имею ли я право осуждать его? Мое участие в сражении с сектой Хладного пламени ограничивалось случайными стычками. Я никогда не обременял себя целью выступить против нее всерьез. Легко не замарать руки, не участвуя в битве. Я… Я не знаю, может, он просто был прав, не рассказывая мне?

– Тебя совсем не беспокоит, как подло он с тобой поступил?

– Это разозлило меня, как только я узнал. Но теперь я не злюсь так сильно. Я просто в растерянности.

Все и правда было просто. Шиан никогда не был хорошим или плохим человеком. Он просто тот, кто преследует свои цели и действует в соответствии с ситуацией. Это не было бы так сложно принять, если бы в повседневном общении он не притворялся таким добреньким и благожелательным.

– Мы узнали нашего главу лучше, – прочитав его мысли, произнес Муан.

– Да… – Шен вздохнул. – Я устал.

Вода как раз закипела. Шен поднялся с дивана и перелил ее из большего чайника в заварочный.

Муан надолго ушел в свои мысли, размышляя, насколько слеп раньше был к главе ордена. На самом деле, он не мог винить только его – он сам никогда не интересовался людьми: скорее реагировал на раздражители, но никогда не утруждал себя вдаваться в подробности. Фразы с двойным дном? Намеки? Двусмысленность? Не то чтобы он был неспособен опознать это. Ему просто претили такие вещи. Именно поэтому он создал вокруг себя ауру абсолютной прямолинейности, заставляя и всех окружающих говорить с ним исключительно прямо, гордясь своим ясным и непреклонным образом. Это было удобно, он дистанцировался от многих проблем. Однако подобным образом он также позволял обводить себя вокруг пальца.

Шен разлил заварившийся чай по пиалам. Он был рад, что смог поделиться открытием о Шиане с Муаном, а также был рад, что не один заблуждался насчет этого человека и воспринял эту ситуацию как не совсем нормальную. Если бы Муан уверенно сказал ему, что Шиан поступил правильно, он бы засомневался, понимает ли вообще этот мир. Но теперь он был более спокоен. Муан тоже посчитал эту ситуацию спорной. Не тем, на что легко можно закрыть глаза. Шен ненавидел концепцию «меньшего из зол», потому что лишь человек, возомнивший себя богом, мог попытаться определить «меньшее зло». А разве в истории был хоть один случай, когда хорошо закончил человек, возомнивший себя богом?

Однако судить поступки Шиана – все равно что поставить себя выше него. Шен знал, что не смеет этого делать. Не с таким ограниченным знанием об этом мире, не с его набором ценностей, принесенных из места, живущего совершенно по другим законам. Шен на самом деле предпочел бы не думать об этом.

Хозяин Проклятого пика подал одну из пиал Муану.

– Что собираешься предпринять? – спросил тот.

– Пока не уверен, – Шен пожал плечами. – Я понаблюдаю за тем, что он будет делать дальше. В конце концов, нельзя быть полностью уверенным в его словах. Неизвестно, что на сей раз он предпочел скрыть и о чем умолчать. Не хочу идти у него на поводу и действовать необдуманно.

– Я тоже. – Муан в один глоток осушил пиалу. – Скажи, если у тебя появится план. А пока я сделаю вид, что ничего не знаю. Собрание скоро начнется, я должен идти и поприветствовать новую старейшину.

Едва услышав о том, как Шиан обдурил его в деле с проклятой цитрой, Муан закипел от злости и желал при первой возможности высказать главе ордена все, что о нем думает. Однако общение с Шеном, вероятно, пробудило в нем благоразумие. Если Муан внезапно набросится на Шиана с обвинениями, тот в лучшем случае усмехнется, а в худшем – вновь его запутает. Что он реально может ему противопоставить? В искусстве слов он главе не соперник.

В конечном счете Муан подумал, что на этот раз доверит решение Шену.

Эти мысли несколько успокоили его раздражение, и он отправился на собрание старейшин.

Глава 99.2. Близкий человек

Ми Деми, переодевшаяся в яркое платье сиреневого цвета, последней вошла в зал собраний. Теперь в помещении было восемь старейшин. Привычно отсутствовали двое: проклятый старейшина, который игнорировал подобные мероприятия, и старейшина Лунг Рит, давненько ушедший в длительную медитацию.

Ми Деми предвкушала интересное зрелище, ее сердце замирало от восторга при мысли, что вскоре ей выдастся возможность воочию лицезреть всю ненависть, питаемую окружающими к Шену. Прекрасно помнящий историю Админ, скрывающийся за этим миловидным личиком, знал, как сильно старейшина Шен успел досадить другим старейшинам ордена РР. Внушающий страх, презирающий всех окружающих и не заботящийся о вежливости, он вызывал желание расквитаться, поставить его, зарвавшегося наглеца, на место, втоптать в грязь. И теперь, когда его место занимает «Шен» из другого мира, который в отличие от оригинала никогда не испытывал ненависти к людям, – как они отыграются на нем? Он все еще может противостоять обрушившейся на него ненависти? Или его мировоззрение уже дало трещину? Глаза Ми Деми искрились, осматривая зал.

– Итак, все в сборе? – обведя взглядом собравшихся, меланхолично начал Тельг Веан.

Так как на нем лежали все исполнительные и организационные вопросы ордена РР, он взял на себя ответственность за организацию приветственного собрания для Ми Деми.

– Не считая того, что старейшина Шен, как обычно, игнорирует наши собрания, – фыркнул старейшина Рэн.

– Ох, кажется, я забыл отправить ему приглашение, – осознал Тельг Веан.

– Вряд ли бы это что-то изменило, вы ведь его знаете, – успокаивающе заметил Лев.

– О, старейшина Лев, вы еще кое о чем мне напомнили! Я ведь так и не извинился перед старейшиной Шеном за те обвинения, тот случай с цитрой, – произнес Тельг, чуть покосившись на Ми Деми, не желая выдавать перед ней постыдные для ордена подробности. – Вы ведь сами сказали тогда, что все принесут извинения, если обвинения окажутся ошибочными. А я не смог этого сразу сделать, а