передала мне свою историю болезни толщиной несколько дюймов. Эта боль никогда не проходила, денно и нощно мучая ее как воспаленный зуб. Чтобы хоть как-то облегчить боль и уснуть, Виктории приходилось принимать на ночь большие дозы препарата, являющегося аналогом морфина, но днем она испытывала такие мучения, что не могла сохранять ясность ума, чтобы продолжать работать. Хотя Виктории было чуть больше пятидесяти, она вся поседела от боли, и ей приходилось красить волосы в черный цвет.

Виктория утверждала, что за несколько дней до семинара она прекратила принимать лекарства, и теперь может сосредоточиться на моих лекциях. «Как я вытяну эти пять дней без лекарств? — спрашивала она меня. — Вдруг меня отсюда увезут на скорой помощи?»

«Делайте все, что в Ваших силах, — отвечал я ей. — 51 пойму, если Вам нужно будет уехать».

Она продержалась до самого конца, оставшись на все сеансы, а потом подошла ко мне, чтобы рассказать о полученном опыте. В ее опыте было столько важных моментов, что я попросил ее поделиться ими со всей группой. В течение недели она пережила несколько регрессий, и все из них относились к одной и той же жизни, которая проходила в Иерусалиме во времена Иисуса. В той жизни Виктория была бедным крестьянином, широкоплечим мужчиной с огромными руками, который, несмотря на свою физическую мощь, оставался чутким к духовному миру и души не чаял в животных и птицах. Вместе с женой и дочерью жили они в деревянном доме возле дороги, никому не докучая. Виктория узнала дочь: она и в нынешней жизни была ее дочерью. Однажды этот крестьянин увидел голубя со сломанным крылом и опустился на колени, чтобы помочь птице. В это время мимо проходили маршем римские солдаты из элитного подразделения дворцовой охраны. Один из солдат, разгневанный тем, что какой-то человек преграждает им путь, сильно ударил его по спине, сломав несколько позвонков. Другие солдаты убили жену и дочь и подожгли дом. С того момента он больше никому не верил. И его спина осталась покалеченной навсегда.

В полном отчаянии, сломленный физически и эмоционально, он поселился рядом с главным храмом в стенах Иерусалима, где и прожил в пристройке до конца своих дней, питаясь одними овощами, которые выращивал сам. Он не мог работать физически и передвигался при помощи прочной палки и своего единственного животного — осла. Люди считали его слабоумным, но он был просто старым калекой. Тут его внимание привлекли слухи о неком равви, обладавшем даром исцелять людей, и он отправился в дальний путь, чтобы услышать проповедь этого человека (это была Нагорная Проповедь) — не ради исцеления или утешения, но скорее из любопытства. Последователи равви ужаснулись при виде этого крестьянина и прогнали его прочь. Он спрятался за кустом, откуда мог видеть глаза Иеши[1]. «Смотреть в них — все равно, что в бездонные пропасти, наполненные неиссякаемым состраданием» — говорила мне Виктория.

«Не уходи далеко» — сказал Иешуа крестьянину, и крестьянин повиновался ему весь день.

Эта встреча принесла крестьянину пусть не исцеление, но надежду. Затем, вдохновленный проповедью равви, в которой услышал «глас истины», он вернулся в свою пристройку.

Когда равви собрался возвращаться в Иерусалим, крестьянином овладело беспокойство. Он знал, что Иешуа находится в опасной ситуации, ибо до него дошли слухи о том, что задумали содеять с ним ненавистные римляне. Он пытался пробраться к равви и предупредить его, но было слишком поздно. Когда они встретились в следующий раз, Иешуа уже нес на себе тяжелый крест, на котором его должны были распять. Крестьянин знал, что равви мучила страшная жажда. Найдя в себе смелость, крестьянин прорвался к Иешуа, пытаясь передать кусок увлажненной материи, чтобы смочить ему рот, но Иешуа уже прошел мимо него. Крестьянином овладел ужас, но тут же он увидел, что Иешуа обернулся и посмотрел на него. Он видел, что, несмотря на невероятные телесные страдания, обезвоживание и усталость, глаза равви по-прежнему преисполнены безграничного сострадания. Хотя Иешуа ничего не произнес вслух, крестьянин понял телепатически переданные ему слова: «Все хорошо. Сему назначено быть». Иешуа побрел дальше, а крестьянин последовал за ним на Голгофу к месту распятия.

На следующем сеансе к Виктории вновь вернулись воспоминания о жизни, в которой она была крестьянином, жившим во времена Иисуса. В этот раз крестьянин стоял один под проливным дождем, оплакивая смерть Иешуа на кресте. Иешуа был единственным, кому он верил с тех пор, как была убита его семья. А теперь и равви умер. Вдруг крестьянин заметил в области макушки какое-то странное ощущение, которое Виктория описывала как «электричество». Этот электрический разряд прошел по позвоночнику сверху вниз и крестьянин понял, что его спина выпрямилась. Теперь он больше не был калекой- горбуном. Он снова стал здоровым и сильным.

«Смотрите, смотрите!» — закричала уже настоящая Виктория.

Она начала танцевать, вращая бедрами. Боль полностью покинула ее. Исцеление того крестьянина произошло без свидетелей. Но теперь, две тысячи лет спустя, все в зале наблюдали танцующей Викторией. Некоторые даже плакали. У меня самого на глаза навернулись слезы. Пересматривая истории болезни своих пациентов, я порой забываю о том чудесном, загадочном и трепетном чувстве, которое возникало у меня во время их регрессий, но на сей раз, это чувство было вызвано тем, что я видел наяву. То, что я видел, не было результатом гипнотического внушения. В случае Виктории, серьезные повреждения позвонков и потеря хрящевой ткани были зафиксированы магнитно-резонансной томографией и другими исследованиями, которые она мне передала вместе с историей болезни.

Помню, меня преследовала мысль: «Как эта женщина, будучи известным ученым-физиком, сможет совместить все, что с ней произошло, со своей жизнью?» Разумеется, для того чтобы ответить на этот сложный вопрос, требовалось время. Но пока я наблюдал за ней и сопереживал ее радость.

Но предстояло случиться чему-то еще более удивительному.

В книге The Only Love Is Real («Реальна только любовь») я вкратце описал собственные воспоминания о прошлой жизни. Я был молодым человеком из очень богатой семьи, жившей в Александрии около двух тысяч лет назад. Я любил путешествовать и странствовать по пустыням северного Египта и южной Иудеи, и часто набредал на пещеры, где жили ессеи и другие духовные группы того времени. Моя семья тогда оказывала им поддержку. Во время одного такого путешествия я встретил человека, который был несколько моложе меня. Этот человек был удивительно яркой личностью. Мы вместе путешествовали около месяца, останавливаясь на ночлег. Он впитывал в себя учения этих духовных общин гораздо быстрее, чем я. Хотя мы стали