А теперь о политическом бандитизме в Советском Союзе. К 24 апреля 1930 года было ликвидировано 263 банды с общей численностью участников 22820 человек.[67]

Кроме восстаний, процветал кулацкий террор. Например, в марте 1930 года на Украине был зарегистрировал 521 теракт (а сколько не зарегистрировано!), в ЦЧО – 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года – более 1000 терактов, из них 624 – убийства и покушения. На Урале в январе-марте было 260 случаев, и даже в мирном Новгородском округе Ленинградской области – 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга.

О характере кулацкого террора можно судить по такому факту. Из ста нападений 31,5 % – составляли «террористические акты против актива», 21,9 % – поджоги, 15,4 % – порча машин, 7,4 % – отравления скота.[68]

Объектами атак «кулацких террористов» становились не только представители низового аппарата власти, руководители колхозов, комсомольцы и коммунисты, но так же имущество колхозов и государства. По данным весенней переписи колхозов 1931 года подверглись нападением 15,8 % колхозов страны, причем на многие хозяйства было совершено 4 и больше нападений. При этом распределение жертв было неравномерным по регионам. Там, где сильны национальные настроения, инцидентов было больше. Например, в Северо-Осетинской автономной области их было 25,5 %, в Коми АССР – 24,3 % и т. п.[69]

Завершая тему кулацкого террора, расскажем еще об одном малоизвестном факте.

Динамика антисоветских проявлений в деревне с 1 января по 1 октября 1931 года[70]:

В 1996 году вышла книга Н.А. Ивницкого «Коллективизация и раскулачивание». Картину он нарисовал – масштабней некуда. Куда там до событий 1930 года Первой крестьянской войне. знаменитому крестьянскому фронту Гражданской войны или Первой крестьянской войне 1922–1924 годов.

Если во время Гражданской войны существовал легко объяснимый феномен атаманства, когда крестьяне и казаки шли под знамена сотни вожаков крупных вооруженных формирований и несколько тысяч главарей рангом пониже – местного масштаба, то в 1930 году картина совершено иная.

Во-первых, нет ярких лидеров, способных повести за собой повстанцев. Восстания происходят спонтанно или готовятся в течение нескольких месяцев группой заговорщиков. Во-вторых, численность бунтовщиков значительно превысило количество участников Первой крестьянской войны. Тогда, не считая банд, насчитывалось два крупных восстания. Западно-Сибирский мятеж – около 60 тысяч человек, и прославленный Антонов на Тамбовщине – всего-то около 50 тысяч. Остальные повстанческие лидеры – Вакулин, Серов, Сапожков, Рогов насчитывали в своих «армиях» не более двух тысяч человек, и то не постоянно. Возьмут они в плен целый полк – у них две тысячи «бойцов». Через неделю те разбегутся – у них опять все те же триста сабель. В 1930 году мы видим совсем иную картину.

17 января 1930 года Острогожский окружком партии писал в обком Центрально-Черноземной области о выступлении женщин двух деревень против коллективизации.

«Со стороны партийных представителей в связи с этим выступлением женщин были допущены невыдержанность и грубость (стрельба вверх, грубые ругательства и т. п.), которые могли вызвать восстание.»

И действительно, вызвали. Вмешались мужики, толпа захватила сельсовет, побила представителей власти, включая милиционера, немного погромила дома активистов и растащила по домам обобществленные семена и скот. Впрочем, это еще не восстание, это выступление. Таких выступлений в Центрально-Черноземном округе (далее ЦЧО) за два зимних месяца, с середины декабря по середину февраля, прошло 38, и участвовало в них более 15 тысяч человек. А в Средне-Волжском крае в первом полугодии 1930 года было 585 выступлений.

«В отдельных местах, – писал секретарь обкома партии ЦЧО И.М. Варейкис, – толпы выступающих достигали двух и более тысяч человек… Масса вооружалась вилами, топорами, кольями, в отдельных случаях обрезами и охотничьими ружьями».

Эти инциденты были уже серьезней. В таких случаях против восставших применяли вооруженную силу. Так, в конце марта в Россошанском округе ЦЧО произошло крупное выступление крестьян, в котором участвовало до двух тысяч человек. Против них выступил отряд ОГПУ. Отряд встретила тысячная толпа. Результат – 18 убитых и 8 раненых.

Крупные антиколхозные выступления крестьян происходили на Украине, в Поволжье, Казахстане, Сибири, на Северном Кавказе, в Средней Азии. А в это время многие местные лидеры беззастенчиво врали «наверх». «…работа в крае протекает без всяких осложнений, при большом подъеме батрацко-бедняцких масс» – сообщал Сталину Б.П. Шеболдаев из Нижне-Волжского края.

В январе 1930 года зарегистрировано 346 массовых выступлений, в которых участвовало 125 тысяч человек, в феврале – 736 выступлений и более 220 тысяч участников. За первую половину марта – 595 выступлений и 230 тысяч участников, не считая Украины, да еще 500 выступлений на Украине. Процесс явно шел по нарастающей. По подсчетами Ивницкого, в марте 1930 года в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, на Нижней и Средней Волге, Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Московской, Ленинградской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 1642 массовых выступления, в которых приняли участие 750–800 тысяч человек. А всего, по данным ОГПУ, за январь-апрель 1930 года произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1 755 300 участников.