class="p1">Навахо – это самое большое индейское племя, живущее ныне в Соединенных Штатах. Жизнь, которую они влачат в резервации, убога. У навахо нет ничего, что соответствовало бы нашему понятию о «личном успехе» или о «личных достижениях». Кроме того, у навахо не может быть везения или невезения. Человек, который добивается процветания или, по их понятиям, богатства, может достичь этого только за чей-либо счет. Поэтому более обеспеченные навахо постоянно чувствуют давление социума, принуждающее их быть гостеприимными и осыпать других подарками. Богатый навахо знает, что, если он не будет делать этого, «голос зависти прошепчет колдовские слова», которые сделают его жизнь в обществе «напряженной и неприятной»[28].

Примитивный рыбак также должен считаться с завистью товарищей, даже в случае одного удачного улова. Реймонд Фирт, специалист по островным народам Полинезии, описывает отношения в группе рыбаков:

«Если кто-то вылавливает только одну или две рыбки, а остальным ничего не попадается, он отдает их другим членам команды и ничего не оставляет себе. Если он оставляет рыбу себе и позволяет другим отправиться домой с пустыми руками, то рискует стать объектом порицания. Кто-то может уйти и ничего не сказать, а кто-то другой может уйти и критически заявить: «Он не дал мне рыбу, которая ему попалась, а оставил ее себе». Нет никакой ритуальной причины, по которой человек не должен есть свой собственный улов, – такая причина иногда встречается в других сообществах. Этот обычай объясняется рациональными, социальными основаниями. Если человек поймал рыбу сетью в озере, он имеет полное право взять улов себе, потому что «он был один». Вышеописанный порядок действует тогда, когда он является членом команды. Его прямо описывают как «блокирование ревности» (tepi o te kaimeo)»[29].

Практика, которая служит для избежания зависти, может открыто предписываться именно для этой цели племенным обычаем. В других случаях той же цели служит необъясняемое табу. Так, согласно наблюдениям, охотник из племени сирионо (Боливия) не должен есть животное, которое он убил. Если он нарушит табу, то это животное больше никогда не падет от его стрелы. Изначально это табу означало экономное обращение с добычей. Однако примерно уже 20 лет назад Холмберг отмечал, что это правило часто нарушалось[30].

Сирионо, племя, ведущее крайне скудное существование группами от 15 до 25 человек, демонстрирует несколько замечательных поведенческих черт, которые можно объяснить попыткой избежать зависти соплеменников. Индивид обычно ест один и ночью, потому что он не желает делиться своей добычей с остальными. Если он ест днем, вокруг него немедленно собирается большая толпа людей, не принадлежащих к его семье (в узком смысле). Они смотрят на него с завистью. Хотя он почти никогда ничего не дает им, его это тем не менее раздражает. Даже американский антрополог Аллан Холмберг, когда жил с сирионо, усвоил обычай есть в одиночестве[31].

По большей части сирионо представляют собой свидетельство крайнего индивидуализма, хотя они подчиняются некоторым групповым нормам, зачастую неохотно. Человек, который поделился пищей с родственником, может рассчитывать получить ее в ответ, но практически всегда он должен потребовать этого[32]. Пищей (особенной редкостью является мясо) практически никогда не делятся с членами группы, которые не принадлежат к нуклеарной семье (жена или любимая жена и дети). Сирионо обвиняют друг друга в накоплении запасов пищи, но не могут сделать ничего, чтобы прекратить это[33]. Они постоянно обвиняют друг друга в воровстве пищи. Обычно каждый человек прячет все, что съедобно. Женщины могут даже прятать кусочки мяса в вагине, чтобы не делиться ими. Возвращающийся с охоты прячет добычу за пределами лагеря и присоединяется к группе, всячески демонстрируя неудачу. Ночью он возвращается, иногда вместе с женой, к месту, где спрятана добыча, чтобы съесть убитое им животное[34]. Здесь нет ничего от тесной общины, которая якобы существует у примитивных народов до наступления эпохи процветания – в соответствии с принципом «чем беднее люди, тем больше у них чувство общности». Социологическая теория избежала бы многих ошибок, если бы эти феномены были описаны и по достоинству оценены 100 лет назад. Представление о золотом веке, когда царила гармония, потому что все люди имели одинаково мало, а представления о щедром и теплом общинном духе простых обществ на самом деле по большей части были мифом, и социологи не должны были создавать на его основе набор утопических стандартов для критики их собственных обществ.

Глава 4. Зависть и «черная магия»

У большинства людей слово «ведьма» вызывает ассоциацию со сказками, «Макбетом» или сожжением ведьм. Нам нужно прояснить некоторые понятия до того, как мы приступим к рассмотрению представлений примитивных народов о ведьмах как о предмете, выражающем всеобщий страх, вызванный завистливыми соплеменниками. В Европе, как и в других местах, «ведьма» первоначально значило что-то вроде бродяги, подозрительного, злонамеренного человека. Связь с дурным глазом, с глазом завистливого человека, возникает рано. С незапамятных времен подозрение в колдовстве или в «черной магии» падало на тех, у кого была причина завидовать – кому-нибудь менее безобразному, чем они сами, тому, что у кого-то хорошие родители, или крестьянину с хорошим урожаем и здоровым стадом и т. п. В конце концов, сглазить можно только тех, кому есть что терять: здоровье, красоту, имущество, семью. При попытке эмоционально примириться с проблемой невезения казалось разумным поискать вокруг тех, кто мог бы завидовать.

Во времена процессов над ведьмами в Европе обвиняемыми были именно те люди, которые тем или иным образом вызвали подозрение, что они завистливы и, следовательно, желают причинить вред другим. Постепенно, однако, завистник становился обвинителем, а обвиняемыми – те, кто был красив, добродетелен, горд и богат, а также супруги богатых граждан. Эта двойная роль, которую играет зависть относительно колдовства, так же проявляется и у примитивных народов. Пришлый, калека, человек с любыми недостатками считается подозрительным и ответственным за ущерб. Но тот же самый примитивный человек способен утверждать, что другой член его племени богат, влиятелен, хороший танцор или охотник исключительно потому, что он приобрел с помощью «черной магии» нечто, что должно было принадлежать его соплеменникам.

Описания примитивных народов, живущих в разных частях света, предоставляют массу свидетельств веры в ведьм и занятия колдовством. Это постоянный аспект жизни примитивных обществ. У некоторых племен, например у навахо Северной Америки, азанде в Африке и добуан в западной части Тихого океана, вера в колдовство особенно сильна, но в принципе всюду, где проводились исследования, картина одна и та же.

В своем анализе завистливости Макс Шелер уже сравнил неизлечимого завистника с