— А где папа? — спросила Марджори.

— У себя в кабинете. — Легкая тень пробежала по лицу матери. — Говорит, что работает над книгой, но, боюсь, он предается грустным размышлениям.

— Очень жаль, — тихо сказала Марджори, — но я рада, что у меня есть возможность поговорить с тобой. Надо бы нам немного поостеречься. Идея представить Фрэнка будущим членом нашей семьи…

— Просто блестящая, — перебил ее Фрэнк. Затем вручил Лоран цветы. — Теперь я понимаю, от кого Марджори унаследовала свое адвокатское чутье.

Марджори обожгла его взглядом, но Фрэнка, похоже, это ничуть не тронуло. Лоран поднесла к лицу букет.

— Какие прекрасные цветы, — сказала она. — И как это мило с вашей стороны, Фрэнк. Кажется, вы первый из знакомых Марджори, кто догадался принести мне цветы.

На лице Фрэнка заиграла победная улыбка.

— Марджори, дорогая, в шкафу наверху есть хрустальная ваза. Будь любезна, достань ее. — Мать улыбнулась Фрэнку. — Она обладает настоящим талантом в составлении букетов.

— Мама, честное слово…

— Она всегда так смущается, когда расхваливают ее способности? — перебил ее Фрэнк, обращаясь к Лоран.

Марджори пробурчала что-то себе под нос и открыла дверцу шкафа, но Фрэнк, опередив ее, достал с верхней полки вазу. Затем один за другим стал подавать ей цветы, с подчеркнутым восхищением наблюдая, как она подрезает их и составляет букет.

Лоран закончила возиться с приготовлением салата и вынула из холодильника блюдо с жареной курицей.

Марджори из всех сил старалась не обращать внимания на стоящего рядом с ней Фрэнка.

— Знаешь, мама, выглядит аппетитно. Намного лучше, чем то, что мне удается перехватить впопыхах.

— Я подумала, что холодная закуска придется всем по вкусу, — заявила Лоран. — Между прочим, Патрик спросил меня, как вы познакомились, и, точно не зная, я сказала…

У Марджори замерло сердце. Больше всего она боялась услышать состряпанную матерью историю, способную лихостью сюжета соперничать с лучшими бестселлерами.

— Что вы, конечно, познакомились в ходе судебного разбирательства, но, судя по твоему рассказу, Марджори, это была довольно любопытная история, — закончила мать. — И я решила предупредить тебя, что отца могут заинтересовать подробности.

— Думаю, мы сможем придумать что-нибудь убедительное, — заявил Фрэнк. — Конечно, при условии, что Марджори согласна придерживаться общей версии.

Марджори состроила ему гримасу, а Лоран смущенно покачала головой.

— Марджори, сходи, пожалуйста, наверх и скажи отцу, что вы пришли.

Марджори послушно — и с облегчением от возможности хоть на короткое время избежать общества Фрэнка — начала подниматься по ступеням. Скрип третьей по счету ступеньки оказался намного громче, чем она привыкла слышать, и, словно в ответ на этот призывный сигнал, из ближайшей комнаты послышался голос:

— Это ты, Лоран?

— Прости, что побеспокоила тебя, папа, но это всего лишь я.

Марджори застыла на пороге спальни, давно превращенной Патриком Стоуном в кабинет. Вдоль стен висели полки, до отказа забитые книгами. Книги лежали и на подоконнике. Рядом с клавиатурой компьютера на письменном столе тоже находилась небольшая стопка книг с торчащими из них закладками. Верхняя книга была открыта.

Сидящий за столом седой мужчина посмотрел на нее поверх очков.

— Что, уже пора? Я увлекся работой и забыл о времени.

Позади него тускло мерцал экран компьютера, на котором кроме заголовка ничего не было. Не успела Марджори посмотреть на экран, как отец тут же выключил компьютер. Поспешность, с какой он это сделал, вкупе с произнесенными им словами дали ей понять, что мать оказалась права.

Он не работал над книгой — его обуревали совсем другие заботы.

Патрик поднялся, движения его казались немного замедленными.

— И что за дерзость, малышка? — сказал он, протягивая ей руку. — Что ты имела в виду, сказав, что это всего лишь ты?

Марджори обняла отца. За последние две недели он похудел и осунулся. Марджори почувствовала, как комок подкатывает к горлу. С того момента, как мать сообщила ей о том, что произошло, она не раз представляла, как тяжело отцу жить с грузом подобного обвинения. Но только сейчас она была вынуждена признать, что, если не разрубить этот узел, опасность угрожает не только карьере отца, но и его здоровью, а возможно, и жизни.

Но сейчас — ведь она дала матери слово — Марджори не вправе даже обмолвиться, что ей что-то известно. Она может только крепко обнять его и постараться не выдать себя слезами.

Патрик долго держал ее в своих объятиях, похлопывая по спине, затем произнес:

— Что случилось, Марджори? Тебе захотелось немного посентиментальничать? И это в то время, когда другой мужчина больше всего занимает твои мысли.

— Папа, ни один мужчина не заменит мне тебя.

— Хм, надеюсь, он, по крайней мере, окажется достойным попытаться сделать это, — пробормотал Патрик. — Твоей матери он симпатичен. А это дополнительное очко в его пользу.

Марджори насторожилась. Выходит, мать призналась, что знакома с Фрэнком. Возможно, это и глупо, думала она, — но жаль, что она не сообщила мне подробности! А именно, когда и где они познакомились. И почему. Да еще не плохо бы знать, присутствовала ли при этом я? И как это некоторые люди умудряются постоянно лгать, да еще при этом не попадаться, споткнувшись на мелочах?

— Похоже, они вполне ладят, — осторожно подтвердила она.

Фрэнк перешел в гостиную и сейчас рассматривал стоящие на рояле семейные фотографии. Пока Марджори занималась взаимными представлениями, оба мужчины пристально смотрели друг на друга. Ей подумалось, что происходящее заставляет ее нервничать намного сильнее, чем если бы она на самом деле привела в дом мужчину, за которого собиралась выйти замуж.

Мужчины разительно отличались друг от друга. Дело тут было вовсе не в возрасте или цвете волос. Казалось, Фрэнк пышет энергией, тогда как Патрик на его фоне выглядел сделанным пастелью наброском рядом с написанной маслом картиной.

Фрэнк пожал протянутую Патриком руку.

— Здравствуйте. Марджори сообщила мне, что поле вашей деятельности английская литература, и в частности Шекспир.

Марджори растерянно заморгала. Она ничего подобного ему не говорила, видимо это работа матери.

— Я сам в старших классах писал работы по английской литературе, — продолжал Фрэнк.

Патрик проворчал что-то малоразборчивое, но Фрэнка это не смутило.

— По правде говоря, мне весьма интересно ваше мнение по спорному вопросу о подлинности авторства в приписываемых Шекспиру произведениях.

Да уж, подумала Марджори, мастерский ход. Она опять недооценила Фрэнка. Теперь ему остается только слушать и молча кивать, и, когда Патрик исчерпает тему подлинности авторства Шекспира, этот молодой человек превратится для него в закадычного приятеля. За спиной отца она показала Фрэнку поднятый большой палец.