же уже вроде объяснил, что никакой я не ездовой кот! — вскинул голову Баюн, ярость засверкала в его мгновенно налившихся кровью кроваво-красных глазах. — Я — не ездовой, а учёный кот! — рыча, провозгласил он. И рык этот прозвучал как гром, как рык тысячи львов и тигров вместе взятых. Баюн широко раскрыл пасть. Громко клацнул клыками. — Ану иди сюда, ты нечто, подстрекающее из чащи леса! И тогда ты сможешь на собственной шкуре убедиться, что я кот!

Лесовики, боровички, лешие и кикиморы в мгновение ока врассыпную бросились в разные стороны.

— Трусы! Предатели! Ничтожества! — заверещал голос из чащи леса.

— А сам! — огрызнулся мальчонка-лесовичок и тут же сменил своей дислокации, чтобы враг, то есть я и Баюн, не знали, где его искать.

— Сам я учувствовал уже в тысячах разбойных налётов, и поэтому это вам, а не мне нужно боевое крещение! Которое, — из чащи раздался разочарованный вздох, — вы и в этот раз провалили!

И из глубин лесной чащи величественно выступил… Чёрт Иванович. Он нарочито медленно затянулся сигарой, вынул её из своего рыла, выпустив при этом довольно плотную струю дыма в сторону своих воинов. Дымок, очевидно, был ещё тот, потому что мальчонку-лесовичока и старичка боровичка, стоявших к нему ближе всего, в ту же секунду одолел приступ надрывного кашля. Чёрт Иванович, снова, с явным наслаждением, затянулся сигарой и с отвращением покачал головой.

— Ну и как прикажете, мне сделать из вас грозу лесов, если вы даже с девчонкой справиться не можете? — тоскливо поинтересовался он.

Думаю, что Баюн без особого труда мог бы перепрыгнуть через сбившихся в кучку недоразбойников, после чего мы продолжили бы с ним свой путь дальше. Однако желание вмешаться и защитить несчастных лесных жителей, которые, и это было совершенно очевидно, просто сбились с праведного пути, причём сбились совсем недавно, от тлетворного влияния Черта Ивановича не позволило мне воспользоваться этой широко и явно открытой передо мной возможностью побега.

Я спрыгнула с Баюна и проделала несколько небрежных показательных рубящих и колющих ударов. Котяра-великан понял меня без слов: он подмигнул мне, и принялся пристально и очень дотошно изучать каждого члена разбойной шайки, при этом он непрерывно плотоядно облизывался.

— Так это, понимаете ли, господин наставник, всё дело в том, что нам моральные принципы не позволили руку поднять на женщину, — прокашлявшись, оправдал поведение своё и сотоварищей старичок-боровичок, косясь на меня и дрожа как осиновый листок.

— Вот-вот, — поддакнул мальчонка-лесовичок. — Настоящие мужчины женщин не бьют!

— Это вы-то, настоящие мужчины?! — загоготал Чёрт Иванович. Смех его был похож на ржание жеребенка. — Йииии-гого! Хо-хо-хо! Йииии-гого! Хо-хо-хо! Ой, я не могу! Ох, и рассмешили! Ой, держите меня! Йииии-гого! Хо-хо-хо!

Я молнией преодолела расстояние между мной и гогочущим чертом и оказалась у него за спиной. Меч же мой, при этом оказался у него под рылом, почти соприкасаясь с его толстой свиной шеей. — Да, никаких проблем! Я держу тебя, свиное рыло! Мерзость ты проклятая! — нежно прошептала я черту на ушко.

— Ой! — взвизгнул чёрт. — Ой какое счастье привалило! Сама сударыня ведьма меня прихватила! — заскулил он альтом. — Сударыня ведьма, а я говорил вам уже, что вы прекраснейшая ведьма из всех ведьм, что я видел с тех пор как существует ад?! — с придыханием поинтересовался он.

— А я тебе уже говорила, как давно я мечтала перерезать твою жирную шею, скверна ты поганая?! — ещё даже более нежно, чем прежде, прошептала я ему на ушко. — Всего одно движение рукой, и поминай как звали, погань пакостную! — и я прижала широкую сторону лезвия меча к рылу черта. — Неужели ты думал, что я тебя, гадость мерзостную, не узнаю, когда вновь увижу?

Лесные жители сначала застыли изваяниями, явно не зная, что предпринять. Однако потом они посовещались и решили, что они будут наблюдать и отступать. Само собой, отступали они задним ходом. Поэтому их отступление сопровождалось бесконечными спотыканиями, активным оттаптыванием ног друг у друга и падениями, а также сопутствующими этим действиям звуками: бесконечными охами и вздохами боли, перебранками и повизгиваниями.

— Вот только давайте бе-ээээз фанатизма и без крайностей! — заблеял Черт Иванович. — И то и другое, вам, прекраснейшая, в отношении меня совершенно не выгодно!

Учитывая тот список претензий, который у меня был конкретно к этому черту, это его замечание прозвучало до смешного нелепо. Я презрительно усмехнулась и слегка сдвинула меч. Я блефовала, я не собиралась лишать черта его рыла, но припугнуть хорошенько я была совсем не против.

— Ты не прав, мне это очень даже выгодно, — ласково возразила я ему. Черта Ивановича, который, я была в этом уверена, был наслышан о том, что я с недавних пор отношусь к демоническому роду, теперь, когда он получил этому подтверждение, всего аж затрясло. — Потому что я получу от этого истинное…

— И не узнаете того, что знаю я! Не узнаете! А вам надо знать! Вам очень надо знать, прекраснейшая! Потому что это касается вашего супруга! — выпалил он, замолчав, разумеется, на самом интересном для меня месте.

— Ди, — прорычал Баюн. — Кого ты слушаешь, Ди. Он врёт, как дышит! Кончай его, Диана и поехали!

— Супруга вашего похитили, разве я лгу, когда это говорю? — заискивающе залебезил Чёрт Иванович. — И это далеко не всё, что я знаю об этом! — чёрт произнёс это с таким явственным самодовольством и очевидным злорадством, что я мгновенно уверилась: мерзавец, и вправду, что-то знает. — Вот только, прекраснейшая, я ни словечка больше не скажу, пока вы не пообещаете замолвить за меня словечко перед Его Адовством! Провинился я перед ним, сболтнул по-пьяни Яге Пантелеевне про условия контракта вашего супруга! И за энто изгнан был не только из особого отдела по вербовке новых душ, но и вообще из ЦРУ Ада с позором! Я сначала думал, что спасибо, мол, что рыла не оттяпали! Но не прошло и полгода, как грусть-тоска одолела черта! И у кручины моей: весьма серьёзные причины! Тяжело злодею одному на белом свете! Вот, например, вы, вы, видели этих? Учишь их, учишь, а они… Эх, — скорбно махнул рукой чёрт. — Нет. Нет, сил моих больше нет так жить! Лучше уж без рыла…

— Хорошо! — прервала я скулёж опального бывшего агента. — Я замолвлю, замолвлю за тебя словечко перед Его Адовством, — закивала я. — Только говори уже, что знаешь! — я развернула черта лицом к себе и встряхнула, дабы привести его в чувства. Едва свинорылый мерзавец понял, что подцепил меня на крючок, он ухмыльнулся так, как ухмыляется лиса, которая только что слопала целого гуся. — Конечно-конечно, сейчас всё расскажу!