Она знала, что в ее голосе слышится паника, но ничего не могла с собой поделать. Она быстро взяла себя в руки.

— Да, все верно, но, что касается долга твоего отца, все должны видеть, будто мы готовимся к свадьбе, чтобы погасить этот долг.

— Кто все? — спросила она.

Он подошел к столу, оперся на него ладонями и наклонился к Лидии:

— Совет директоров, влиятельные люди, которые могут настоять на четком выполнении условий договора, а именно что долг будет погашен в случае нашего брака и последующей передачей мне всего того имущества в разных странах, о котором ты якобы ничего не знаешь.

Рауль злился; Лидии казалось, что его злость летает по кабинету и бьется о чистые белые стены. Она разговаривала со своим солиситором, знала, что отцу советовали не подписывать договор, который все усугубил. Отец придумал такие условия, чтобы уберечь себя от неприятностей, и поставил под удар ее.

— А ты всегда делаешь то, что тебе говорят? — лукаво глядя на Рауля, спросила она.

Он наклонился еще ниже, его лицо было настолько близко к ее лицу, что, если бы кто-то смотрел на них через большое окно, он решил бы, что влюбленные целуются. Лидия затаила дыхание, но не отпрянула.

— Ты действительно думаешь, что я женюсь на тебе или на ком-либо еще только потому, что мне так велели?

Лидия встретила его гневный взгляд.

— Нет, я так не думаю. Может, лучше рассказать мне, что происходит, вместо того чтобы ждать еще три недели и вступать в брак, которого ни один из нас не хочет? У меня нет никакого желания провести следующие два года с тобой.

Он не ответил.

Лидия откинулась на спинку кресла.

— Что все это значит, Рауль?

На тех самых губах, о которых против своей воли грезила Лидия, появилась самодовольная улыбка, и ее щеки залились румянцем.

— Ты все знаешь, Лидия.

— Я еду домой, — объявила она.

Рауль лишь вопросительно изогнул брови.

— Под домом ты подразумеваешь мой дом?

Глубокий чувственный голос и своеобразный акцент действовали на Лидию так сильно, что она едва держала себя в руках.

— Я была лишена роскоши называть какое-то одно место родным домом. Поэтому мой дом там, где я живу — пусть и временно.

Лидия повернулась и взяла свое пальто и сумочку.

— Я хочу выпить чего-нибудь. Составь мне компанию — по дороге домой. — Судя по тому, что его акцент стал глубже, он разволновался.

Она повернулась и посмотрела на него. В нем явно шла внутренняя борьба. Он ожидает, что она откажется, убежит от того, что едва промелькнуло между ними.

Лидия лучезарно улыбнулась.

— Это станет прекрасным завершением дня.

Рауль не ожидал от себя, что ему захочется провести с ней вечер.

Сидя напротив Лидии в кафе на городской площади, Рауль радовался, что они на виду у всех. Их заметят, на их статус обрученной пары обратит внимание светское общество Мадрида, — и все это дойдет до Карлоса, который, в свою очередь, проинформирует совет директоров. Это даст им обоим немного времени.

Он заказал вино и тапас и откинулся на спинку, наслаждаясь звуками вечернего Мадрида. Он рассчитывал повернуть разговор так, чтобы уточнить мелкие детали касательно их свадьбы. Ему пришлось запустить в действие план со свадьбой, потому что после первой недели стало понятно, что она не сможет найти следы его брата. Ее хобби, очевидно, оказалось не таким совершенным, как она заставила его поверить.

— Я сделал официальное заявление о нашей свадьбе. В сочельник мы с тобой поженимся на гражданской церемонии. — Лидия побледнела, но, прежде чем она успела перебить его, он продолжил: — Долг твоего отца будет погашен сразу же, как только мы поженимся, но мы должны продолжать жить как женатая пара на протяжении еще двух лет.

— Я думала, что мы не дойдем до крайности и нам не придется жениться.

В ее глазах вспыхнула искра гнева, когда она посмотрела на него, потягивая холодное белое вино. Его вниманием завладели ее длинные изящные пальцы с ярко-красным маникюром. Она не изменилась с тех пор, как они впервые встретились, просто превратилась в светскую львицу, в избалованную наследницу, у которой нет никаких забот, кроме как баловать себя и потакать себе. Совсем не тот типаж женщин, на которых он всегда обращал внимание.

— Только ты, Лидия, можешь изменить ситуацию. Тебе надо скорее найти моего брата. Официальное объявление о том, что я женюсь на тебе в сочельник, — это мой страховой полис, гарантия того, что ты не провалишь дело.

— Ты самый настоящий шантажист, — бросила она ему и посмотрела в окно на площадь. Вокруг них все больше народу занимало свободные столики, их смех и разговоры наполняли вечер весельем и оживлением.

— Думаю, что конкретно эта характеристика подходит твоему отцу.

Сейчас она выглядела уязвимой, и эта уязвимость находила отклик в его сердце. Она рискует чем-то большим, чем объектами недвижимости. Как и он, она готова рискнуть своей свободой и вступить в брак, которого она не хочет. Но зачем?

— И твоему, — буркнула Лидия. Ее уязвимость мгновенно исчезла. — Я не намерена становиться их жертвой. Я сделаю все, чтобы найти твоего брата, Рауль, все.

— Это очень благородно с твоей стороны.

— Благородство здесь ни при чем. Самосохранение, возможно, неприязнь к такому, как ты, безусловно.

— Ого! И куда только делся маленький котенок?

— Котенок? — удивилась Лидия и нахмурилась.

— Тот самый, который очень хотел, чтобы я поцеловал его, когда мы с тобой разговаривали у тебя в кабинете.

— Ничего я не хотела. — В ее голосе четко слышалось возмущение, она даже вскочила, а щеки у нее покраснели.

— Сядь на место, Лидия. А то все подумают, что мы не влюбленные, когда увидят, как ты прожигаешь меня взглядом.

— Так мы и есть не влюбленные, — процедила она, но все равно села.

— Я в том смысле, что нас должны воспринимать если не влюбленными, то хотя бы друзьями. Ведь мы же собираемся вступить в счастливый брак.

— Ха. — Ехидный смешок, легко слетевший с ее губ, лишний раз продемонстрировал ее скептическое отношение к их браку. — А такая штука существует?

— Из твоих слов я делаю вывод, что брак твоих родителей был так же неудачен, как и моих.

Почему он с ней говорит о таких вещах? Он ведь никогда не обсуждал свое детство, никогда никому не рассказывал про холодный бездушный дом, в котором он вырос, и постоянные ссоры родителей из-за того, что похождения отца становились все более частыми. Его мать никогда не прощала отцу его двойную жизнь, которую тот вел на протяжении более восьми лет их брака, и он, Рауль, намеревался как можно дольше скрывать от нее поиски ребенка, плода этой двойной жизни.