— Это я, — раздался голос Леонардо Паризи, заместителя окружного прокурора, по совместительству являвшегося ее начальником, куратором и самым суровым критиком. — Найдется минутка?

Открыв косметичку, Юки освежила помаду, потом затолкала все обратно в сумочку и вышла в коридор.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Ники Гейме, приглаживая копну светлых волос.

— Да. Попробуешь его рассмешить.

— Серьезно?

— Не повредит.

Паризи говорил по телефону, когда Юки постучала по его распахнутой двери. Крутанувшись на стуле, он поднял вверх указательный палец, показывая, что освободится через минуту.

Ему было уже далеко за сорок. Владелец жестких рыжих волос, внушительного живота и слабого сердца, едва не убившего его полтора года назад. В городе его называли Рыжий Пес, и Юки полагала, что Паризи это нравится. Прозвище вызывало в памяти картинку с брызгающим слюной бульдогом в ошейнике с шипами.

Паризи повесил трубку и подозвал Юки и Ники.

— Я все правильно понял? — рявкнул он. — Присяжные «повесились»?

— Да, — ответила Юки еще от двери. — Даффи провозгласил «Обращение Аллена» и изолировал их.

— Серьезно? Что думаешь? Сколько присяжных проголосовало против обвинительного приговора?

— Не знаю, Лен, — ответила Юки. — Но шестеро из них избегали встречаться со мной глазами.

— О Боже! Я рад, что Даффи надавил на них, но не стоит обнадеживаться. — Он покачал головой и риторически спросил: — Какие могут быть затруднения? Это сделала Стейси Гленн.

— Полагаю, все дело в показаниях Роуз Гленн, — предположила Юки. — Когда она сказала: «Моя детка никогда бы не причинила нам вреда». И потому…

Паризи больше не слушал.

— Ладно, мы пока подождем. Гейме, тебе следует постричься. Кастеллано, после обеда помоги Кэти Вэлой. Она зашивается. Вот так. Всем спасибо.

Паризи схватил зазвеневший телефон и повернул кресло к окну.

— Я должен был что-то сказать, — говорил Ники, когда они с Юки шли обратно по коридору. — Но он Даже не взглянул на меня. Я не смог бы выдать ничего остроумного или находчивого. Даже никакого каламбура не пришло в голову.

Юки рассмеялась.

— И поверь, у меня была одна шутка наготове. Ты слышала анекдот о священнике, кролике и бегемоте, которые пошли в бар…

Юки снова засмеялась. Ее сдавленное хихиканье выдавало чудовищное напряжение.

— Ты смешишь меня, — сказала она Ники. — А это что-то значит. Ты поступил правильно, номер два. Увидимся позже.

Юки спустилась в холл и вызвала полицейского, который открывал массивные стеклянные двери, ведущие на Брайант-стрит.

Она быстрым взглядом окинула репортеров, слоняющихся по ступенькам у главного входа. Ее никто не видел — пока.

Хорошо.

Бывало, когда пресса засыпала ее вопросами, а она хотела ответить, то частенько, не подумав, давала прямой ответ. Поэтому стоило Юки увидеть Кэнди Стимпсон — дерзкого репортера из «Экзаминер», как она быстро начала спускаться вниз по лестнице.

— Юки! — закричала Кэнди. — Верно, что дело Гленн можно спустить в унитаз? Как вы себя сейчас чувствуете? Мне нужен только комментарий. Один вонючий комментарий.

— Отвали от меня, Кэнди, — бросила Юки, поворачивая голову к репортеру, при этом она продолжала идти вперед и уже ступила на проезжую часть. — Мне нечего сказать.

— Юки, нет!

Но этого Юки уже не услышала.

Резкий свет ударил Юки в глаза.

— Мам! — закричала она. — Мамочка!

— Все в порядке, — раздался спокойный мужской голос. — Вы в порядке.

Слепящий свет исчез, и она увидела серые глаза с голубым ободком, а после и все лицо. Она не знала этого мужчину, никогда прежде не встречала.

— Кто вы?

— Доктор Чесни, — ответил он. — Джон. А вас зовут?..

— Мисс Кастеллано. Юки.

— Хорошо, — улыбнулся мужчина. — С удостоверением личности совпадает. У меня есть несколько вопросов…

— Какого черта? Что происходит?

— Вы находитесь в отделении «Скорой помощи», — ответил доктор Чесни. На вид ему было тридцать с небольшим, и выглядел он уставшим. — Вы вышли на проезжую часть, и вас сбила машина.

— Нет.

— На ваше счастье, она уже тормозила перед светофором, — продолжил Чесни. — Ваша компьютерная томография оказалась не очень хорошей. Небольшое сотрясение мозга. Вы заработали пару царапин, несколько швов и внушительный кровоподтек на левом бедре, но без переломов. Сколько пальцев я показываю?

— Два.

— А теперь?

— Три.

— Хорошо. Сделайте так. Закройте глаза. Дотроньтесь до кончика носа указательным пальцем левой руки. Теперь то же самое правой. Отлично. Что последнее вы помните?

— У меня внушительный кровоподтек на левом бедре.

Чесни рассмеялся.

— Я имел в виду, что последнее вы помните до столкновения с машиной?

— Меня преследовала репортер…

— Как ее имя?

— Кэнди Трепло Стимпсон.

— Очень хорошо. Она ждет снаружи. Я хотел бы оставить вас здесь на ночь, чтобы понаблюдать…

Но Юки его уже не слушала. Она оглядывалась вокруг, начиная узнавать покои «Скорой помощи», и ее охватил ужас. Она вцепилась в края кровати.

— Какая это больница?

— Муниципальный госпиталь Сан-Франциско.

«Здесь умерла мама!»

— Я хочу проверить вас еще раз утром…

— Черта с два! — ответила Юки. — Я отлично себя чувствую.

— Или вы можете покинуть госпиталь, — продолжил доктор и положил на прикроватную тумбочку бланк. — Это заявление, в котором говорится, что вы отказываетесь от медицинской помощи. Подпишите здесь.

— Ручка найдется?

Чесни дал ей ручку, и Юки подписала там, где он показывал.

— Я выпишу вам рецепт на ацетаминофен. Еще не поздно передумать и остаться здесь на ночь, Юки.

— Нет. Нет, нет, нет.

— Решение за вами. Вот ваш рецепт, — сказал доктор, отрывая листок. — Не мойте голову по крайней мере три дня…

— Вы с ума сошли? Не мыть? Мне нужно работать…

— Слушайте. Посмотрите на меня, Юки, и внимательно послушайте. Вы можете попросить вашего доктора снять швы не раньше чем через десять дней. Если вы подождете тридцать — сорок секунд, медсестра принесет сюда вашу одежду. Советую вам отправиться домой и поспать.