– Кать, ну, понимаешь, мы с Павлом… Помнишь, я тебе писала про Павла? – последнее время мы с подругой общались по электронной почте. – Ну вот, мы развелись и разменяли квартиру. Вот и все, – я бодро отхлебнула пива.

Не тут-то было.

– И все! Разменяли твою квартиру – и все? – подругины глаза сделались похожи на две черные монеты. – При чем тут твой Павел? – Она в сердцах махнула рукой, чуть не опрокинув бокал. – Ох, так и знала, что стоит тебя оставить без присмотра, как сразу подцепишь лимиту! А чего развелись-то?

Моя история с Павлом разозлила подружку, но, кажется, еще больше ее разозлила я.

– Танька, да ты совсем ополоумела! Будешь тут строить из себя синий чулок! На фига ты прилипла к компьютеру?! Из-за этого идиота? Так если из-за каждого козла на себя забивать – сдвинуться можно! Ты, похоже, и сдвинулась! – Катька чуть не захлебнулась пивом от негодования. – Да тебя поимели просто по дешевке и выкинули!…

– Катюш, ну что ты говоришь?! Мне плохо сейчас… А что за комьютером сижу сутками – так а что мне еще делать? По дискотекам бегать? Так кому я нужна… Мне никто не нравится, я никого не хочу видеть, мне вообще ничего не нужно.

– Может быть, ты по этому подонку еще и скучаешь? – подозрительно посмотрела на меня Катька и, заметив, что я начинаю краснеть, «закипятилась». – Только не говори мне, что ты его простила и всякую прочую чушь про любовь…

– Да нет, успокойся, – перебила я ее гневный спич, – никакой любви уже нет, конечно. Все перегорело. Хотя, если честно, стараюсь вспоминать его, – я замялась, – ну, в общем, не только злым словом. Но это ничего не значит, – поспешила добавить я, так как Катькино лицо приняло недвусмысленно-гневное выражение. – Просто привычка, наверно, у меня такая – стараться поскорее забывать плохое, я ко всем людям так отношусь.

– А стрижку классную ты исключительно из любви к искусству сделала? Кстати, и ботинки что надо! И зачем все это? Чтобы тобой любовался твой компьютер? Нет, дорогая, что-то ты не то говоришь…

В логике Катьке было отказать трудно, но при чем тут логика?

– Кать, ну перестань, а?! Стрижка – это просто стрижка, и сделала я ее для того, чтобы просто что-то сделать. Настроение поднять. И все остальное тоже… В конце концов, не босиком же мне ходить! А насчет любви… Знаешь, после всех этих историй мне, кажется, уже все равно. У меня нет моральных сил, чтобы любить. И потом, что мне светит? Возраст уже, подруга. У всех нормальных людей дети подрастают, а у меня…

– Это у кого ты деток видишь? И что за возраст? Ты думай, кому говоришь, – Катька угрожающе помахала перед моим носом бутылкой. – Я тебя старше на полгода и не жужжу, между прочим. И на мозги пока не жалуюсь, а вот твои оставляют желать лучшего. Не хочу ничего слушать про «все равно». Человек не имеет права так говорить про себя. А женщина тем более! В общем, так, Татьяна, я все придумала, – с этими словами Катька открыла следующую бутылку пива.

Наверное, подруга права. Так и в собственных слезах утонуть недолго.

– Катюш, может, хватит, а? Я и так толстая.

– Никакая ты не толстая, а самая нормальная. Это раз. Пива нам пить совершенно не хватит. Это два. Завтра же ты устраиваешься в школу, и я сама с тобой иду. Это три. Летом едешь ко мне в Швецию. Это четыре. А пока начинаешь учить шведский. Это пять.

– Кать, а что это ты заговорила, как Эраст Фандорин? Раз, два, три, четыре, пять… Это пиво на тебя так действует?

– Вышел зайчик погулять! – Невозможно слушать Катькин смех и оставаться равнодушной! – Нет, дорогая, это ты на меня так действуешь. Я вижу, что ничего, кроме блестящей логики акунинского героя, тебя не проймет. Эмоции твои понятны, хотя и не вызывают уважения. Сама ты с ними справляться не хочешь, так что остаются только логика и железная дисциплина. А пиво тебе только на пользу – не бойся, пропить мозги тебе не грозит, их все равно нет. Вот такая она, моя Катька, пожалуй, моя единственная подруга. По гороскопу – Cтрелец, и этим все сказано. Темпераментная и пылкая, очень артистичная, всегда в центре внимания… Катя – экстремалка, обожает всякие тарзанки, американские горки и тому подобные развлечения, а, учась в университете, она увлекалась парашютным спортом. Мне это слово – «парашют» – даже выговаривать боязно. Вот ни за какие блага неземные не согласилась бы на такое! А Катя – в восторге. Еще она обожает путешествовать. Где только Катька не побывала! По натуре Катька – прирожденный лидер, а еще она чрезвычайно добра. Альбина Николаевна говорила, что в детстве ее дочь постоянно несла в квартиру бездомных котят и щенят, почему-то обязательно больных. Большинство из них подыхало, но Бима, огромного пса неизвестной породы, я хорошо помню – сама с ним не раз гуляла во времена студенческой юности. На одном месте Катьке не сидится – все время куда-нибудь тянет, вот так утянуло и в Швецию.

Сейчас я для Катьки оказалась кем-то вроде бездомного щенка или котенка, да и что там говорить – в ее жизни я всегда выполняла именно эту функцию. Обо мне, по Катиному мнению, необходимо заботиться, так как сама я позаботиться о себе не в состоянии. А уж сейчас, в моем нынешнем положении! Активная жизненная позиция моей подруги – в действии, только держись!

– Тебе надо устроиться на работу. И вообще хватит киснуть!

От пива слегка потянуло в сон, я вяло отбивалась от напористой подруги.

– Кать, у меня есть работа. Она меня абсолютно устраивает. Я хорошо перевожу и неплохо зарабатываю.

– Это не работа, а фигня. Тебе нужна работа с людьми, иначе ты очень скоро забудешь, как они выглядят. Знаю я тебя – засядешь в своей норе, уткнешься в компьютер и из дома будешь вылезать раз в неделю. Так мы тебе личную жизнь не наладим! Сейчас я позвоню своему знакомому, им в турфирму нужен человек со свободным английским. Хоть съездишь куда-нибудь, а то ты даже в Англии не была, блин, в стране изучаемого языка.

– Кать, я не хочу в турфирму.

– А чего ты хочешь? Ладно, горе мое, отправим тебя в школу – и тебе привычнее, и все– таки на виду у людей будешь. Хоть подцепишь кого-нибудь. Ты только замуж не прись сразу из постели – хватит с тебя одного Павла!

Катерина часто бывает грубой, но я утешаю себя тем, что это все – от доброты душевной.

Так, подчиняясь логике и железной дисциплине, я с Катькиной легкой руки устроилась в школу. Катерина подыскала мне самую лучшую школу в районе Черной речки – там у нее были знакомые.

Школа оказалась неплохой. Правда, у детей уже почти полгода не было английского, потому что с тех пор как уволилась прежняя англичанка, замену ей так и не нашли – пока не появилась я. Зато здесь не заставляли носить костюм, совершать поездки с педагогическим коллективом за город, и никто не ругал за опоздания и не спрашивал планов уроков. Да и коллеги оказались вполне симпатичными людьми. Вот только дети здесь были немного другими, чем мои бывшие ученики. Если грамотно выражаться – с меньшей степенью внутренней свободы, что ли. К тому же дети не просто не знали английского – эта проблема решаема, дай только время, – они поначалу не очень признавали мой авторитет. Удивительно, но в наше время, когда иметь значение стали наконец качество и количество знаний, моих новых учеников в первую очередь все еще заботили оценки. Мои увещевания по поводу того, что на вступительных вузовских экзаменах пятерка в аттестате не поможет, ребята слушали с недоверием. Смотрели косо, когда я распалялась насчет обязательного знания иностранного языка при устройстве на нормальную работу. И вообще установить контакт с ними мне сразу как-то не удалось, но в этом, как мне кажется, была по большей части моя вина.