Кроме беглых новгородцев жили здесь еще и собственно туземные обитатели – чудь. Они были идолопоклонники, жили особо от новгородцев.

…Указывают и самое место жительства чудского племени: именно близ святого колодца, находящегося в полуверсте от церкви, на ровной долине. У них не было пеклых печей, глиняных, а простые каменки, какие ныне имеются в крестьянских банях.

Кроме сего, указывают и на кладбище дикого народа, жившего в древности на Двине в Хаврогорском приходе, ниже церкви, в трех верстах, близ деревни Корзовых, находящейся возле Двины, за ручьем. Там высыпаются из горы человеческие кости необыкновенной против нынешнего народа величины.

В отдаленной древности, когда еще на берегах Печоры и Ижмы рассеянно жили полудикие чудские племена и, не зная хлебопашества, питались от промысла зверей и птиц, когда они еще поклонялись деревянным и каменным богам, в дремучем лесу, окружающем одно из чудских селений, появился человек необыкновенный. Ростом он был не ниже сосны, по виду и по голосу дикий зверь. Лицо, обросшее черною, как смоль, бородою, глаза, налитые кровью и дико сверкающие из-под густых бровей, косматая одежда из невыделанной медвежьей шкуры. Таковы приметы этого человека, которого туземцы называли Яг-мортом (лесным человеком). Никто не знал ни роду, ни племени Яг-морта, никто не ведал, откуда появился он между чудскими жилищами. Яг-морт ни с кем из туземцев не имел общения; он жил в глубине лесных трущоб, рассеянных по берегам Кучи, и появлялся между людскими жилищами только для грабежа и убийств. Робкие чудинцы избегали всякой с ним встречи. Одно имя Яг-морта наводило страх на окрестных жителей. Женщины пугали им детей своих, распевая:

– Яг-морт высок, как добрая ель, Яг-морт черен, как печной уголь. Не плачь – замолкни: Яг-морт придет, станешь плакать – съест.

Яг-морт уводил, резал скот, похищал жен и детей, часто, без всякой причины, убивал встречного и поперечного. Выведенные из терпения злодействами разбойника, чудинцы старались всемерно погубить его; ловили его, как дикого зверя, строили засады, но ничего не помогло. Хитрости противопоставлял он хитрость; открытая схватка была не по силам робким туземцам. Размах вражеского топора был ему нипочем; удары копий отражал он своею палицей, а стрелы отскакивали от косматой груди его. Вдобавок Яг-морт слыл в народе великим волшебником: в воде не тонул и в огне не горел. Падеж скота, бездождие, безведрие и, вообще, все физические бедствия, и даже некоторые явления природы: помрачение светил, борьбу стихий, чудь приписывала волхвованиям его же.

Раз у одного из чудских старшин внезапно исчезла единственная дочь – прекрасная Райда, краса всей чуди. Родные и жених ее выходили все окрестные селения, но не могли отыскать ее, – кликнули клич, созвали народ на совещание. Все единогласно утвердили, что – весеннему цвету Райды нельзя так рано увянуть, что если она утерялась, так это непременно должно быть делом рук злого Яг-морта; он позавидовал цветущей красе Райды; он похитил ее и увлек в свою звериную берлогу.

– Горе нам, – промолвили старики, – нет суда на Яг-морта! Мы ничего не можем против могучего чародея! Райда погибла!

Но таким решением не удовольствовались молодой жених Райды и соискатели ее руки. Они снова кликнули клич, собрали несколько десятков самых удалых молодцов и решили: во что бы то ни стало отыскать жилище Яг-морта, схватить его живого или мертвого, погубить, сжечь окаянного чародея, хотя бы самим погибнуть! Ратники, вооруженные стрелами, копьями, топорами, копоригами (род копача), вилами, отправились против злодея. Потеряв несколько суток в тщетных поисках Яг-морта, они пошли на хитрость; засели в густом лесу, на угорье реки Ижмы, близ тропинки, по которой обыкновенно проходил разбойник. Дождались: видят – Яг-морт переходит вброд реку Ижму, прямо против того места, где они притаились, и, кажется, прямо идет на них. Чудинцы поневоле должны были сделаться храбрыми: окружили разбойника со всех сторон, и завязалась ожесточенная битва. Яг-морт долго, с яростью отбивался от многочисленной толпы озлобленных противников; палица его разражалась смертью над головами чудинцев, огромный топор его упился их кровью. Он многих положил на месте, но наконец сам изнемог: усталость, раны обессилили его, он пал на землю, обагренную кровью своих победителей. Торжествующие чудинцы схватили Яг-морта, отсекли ему руки, но оставили живого, грозили отрубить голову, если он не откроет им своего жилища, и обессиленный великан-волшебник должен был покориться воле своих победителей; он повел их далее в самую чащу леса, где в высоком берегу реки Кучи выкопана была огромная пещера, служившая убежищем Яг-морта. Близ пещеры, на большой груде разного хлама и костей, лежал полуистлевший труп человеческий. Это были обезображенные останки прекрасной некогда Райды, погибшей жертвой лютого разбойника.

В глубине пещеры чудинцы нашли множество разной добычи, сложили все в кучу и сожгли, а страшный притон Яг-морта засыпали землей, забросали каменьями, заклали бревнами; потом привели обратно своего пленника на то место, где он попался им в первый раз, – отрубили ему голову, в спину забили осиновый кол, чтобы он не ожил, труп его закопали в землю в том самом месте, где ныне находится холмик, слывущий в народе могилою Яг-морта. По другому же сказанию, Яг-морта сожгли живого, и пепел его зарыли в землю.

Чудь в землю ушла, под землей пропала, живьем закопалась. Сделала она это, по одним, оттого, что испугалась Ермака, по другим, оттого, что увидела белую березу, внезапно появившуюся и означавшую владычество белого царя.

На городище Дивьей горы жила дева, управлявшая чудским народом и отличавшаяся умом и миролюбием. В хорошие дни она выходила на вершину горы и сучила шелк. Когда же веретено опрастывалось, то она бросала его на Бобыльский камень, лежащий на противоположном берегу Колвы, прямо против Дивьей горы.

Чудские жители, видя неизбежную гибель от разбойников, собирались в одно место, вырывали громадную четырехугольную яму, куда сносили все свои сокровища, а над ямою устраивали род хаты, на столбах.

В ожидании мучителей собирались на верху хаты и ожидали своей участи. А завидев разбойников, проворно подсекали столбы внизу и, падая с хатою на свои сокровища, погибали при каких-то приговорах.

После такой их гибели сокровища не отыскивались.

Некоторые из древних чудских народов обитали в таких местах, где было очень мало лесов, а берез в них и вовсе не находилось. Наконец, увидели они не только в степях, но и вблизи своих жилищ возрастающие березки. Дерево, покрытое белой корою, привело чудь в несказанный ужас. Волхвы рассказывали, что это предвещает завоевание их земли белым царем, потому что белое дерево переселилось к ним из его владений.