Это правильное решение. Должно быть правильным. Я сделаю для этого все, и мы решим, что нам делать дальше.

Пока мы вместе, все будет хорошо.

Сэм смотрел на нас молча, но теперь приобнимает меня одной рукой; я поворачиваюсь к нему лицом и делаю долгий судорожный вдох.

– Коннор в порядке? – спрашивает Сэм. Я слышу в его голосе тревогу и заставляю себя кивнуть.

– Ему понадобится еще несколько дополнительных сеансов у терапевта, – говорю я. – Это было классическое проявление ПТСР, судя по всему. Сначала он замер на месте, а когда кто-то толкнул его, бросился в драку. Он сломал челюсть одному из ребят. – Я смеюсь невеселым дрожащим смехом. – Самое отвратительное – то, что всем этим детям приходится шесть раз в год подвергаться травмирующей ситуации, пусть даже ненастоящей. Сэм, ведь Коннор даже не осознавал, что делает.

– Теоретически я понимаю необходимость таких учений. Детям нужно быть готовыми реагировать на экстренные ситуации, – отвечает Сэм, но голос его звучит мрачно. – Однако для Коннора из этого не могло выйти ничего хорошего.

Ланни скрывается в коридоре. Я понижаю голос и говорю:

– Сэм… этот город… Я не знаю, что делать. Они изгоняют нас, объединяются против нас. Ты и сам это чувствуешь, так же как и я.

– Знаю. И еще я знаю, что ты поклялась никогда больше не убегать.

– Может быть, это просто слепая, упрямая гордость, – говорю я ему. – Я выбрала это место, потому что здесь нас никто не знал. Но теперь это не так, и, наверное, мне просто нужно принять тот факт, что мы уже никогда не будем безымянными и неизвестными.

Я делаю глубокий вдох и оглядываюсь по сторонам. Этот дом… он кое-что значит для меня. Мы купили его заброшенным и изгаженным и вместе с Ланни и Коннором привели его в жилое состояние. Перестелили полы, оштукатурили стены. Вложили в него средства, труд и любовь. Мы сами выбрали это место, оно наше.

Но правда заключается в том, что это всего лишь строение. Мы можем найти другое место и сделать его своим домом. И… и мне кажется, мы так и должны поступить. Может быть, жить в Ноксвилле будет дороже, но у Сэма появится шанс снова водить самолеты, а я… у меня уже есть работа, и если мы переедем, то я окажусь ближе к офису своей начальницы со всеми ресурсами, которые этот офис может мне предоставить.

Я делаю новый вдох и заявляю:

– Думаю, нам нужно переехать.

До этих слов Сэм тщательно сохранял на лице бесстрастное выражение, но теперь в его взгляде проскальзывает облегчение, и меня охватывает чувство вины. Он беспокоился куда сильнее, чем давал мне понять. Обхватив мое лицо ладонями, Сэм подается вперед и нежно целует меня в лоб.

– Мне кажется, это правильно, – говорит он. – Но я знаю, что ты многое вложила в этот дом. Не хочу, чтобы тебе казалось, будто я на тебя давлю.

– Ты не давишь, – с улыбкой возражаю я ему. – Но, возможно, тебе и следует надавить. Ты тоже часть всего этого.

– Хорошо. Считай это давлением. – На секунду его улыбка становится такой искренней, что заставляет меня забыть обо всем остальном. – Да, кстати… надеюсь, это не обидит тебя, но поскольку ты заговорила о домашнем обучении, я кое-что разузнал о Теннессийской виртуальной академии. Для того чтобы осесть где-нибудь в другом месте, нам понадобится некоторое время, и вряд ли ты захочешь, чтобы дети все это время отлынивали от учебы. – Я в изумлении отстраняюсь, и он пожимает плечами. – Я прикинул, что до этого вполне может дойти. Можно записать их в онлайн-академию, но сперва ты должна официально забрать их из Нортонской школы.

– Ух ты! – говорю я. – Спасибо.

Он снова пожимает плечами.

– Я беспокоился, вот и подумал, что надо составить схему действий на тот случай, если все будет совсем плохо. Так сказать, план эвакуации.

Я целую его. Это импульсивное действие застает его врасплох, но он не отстраняется. Мы всё еще заращиваем огромную пропасть, открывшуюся между нами в жестоком и жутком городке Вулфхантер [3]. В нашем прошлом вскрылись вещи, о которых я не знала, даже не подозревала, и это… больно. Очень. Теперь мы медленно отстраиваем мост, способный выдержать невероятную тяжесть прошлого – и его, и моего.

Этот поцелуй зажигает где-то глубоко во мне неожиданный огонь, растапливая меня, словно масло, наполняя мое тело теплом. Мы оба слегка нестабильны. Слегка безумны. Сэм проводит пальцем по моим губам, словно заверяя этот поцелуй подписью, и что-то в его взгляде заставляет меня думать, будто он испытывает то же самое желание, что и я.

Но у нас нет шансов предаться этому желанию, потому что Ланни появляется из коридора и говорит:

– Эй, так мне сделать салат или… – Она сразу же улавливает обстановку, потому что мы с Сэмом реагируем, словно застигнутые врасплох подростки – отшатываемся друг от друга, хотя у нас нет для этого ни единой причины. – Что, правда? Вот это да!

– Ланни, – я стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо и по-взрослому; кажется, мне это не удается. – Ты и сама в состоянии это решить.

– Конечно, – отвечает она, вкладывая в этот ответ куда больше значения, чем я сейчас хочу расшифровывать. – Я… ну, как-нибудь справлюсь с этим.

Я беру Сэма за руку.

– В спальню? – спрашивает он меня.

– В спальню, – отвечаю я, притворяясь, будто не слышу, как фыркает Ланни, когда мы проходим мимо нее.

Наверное, мне должно было быть не по себе от перспективы не идти в школу завтра утром, но, честно говоря, я чувствую себя просто отлично. Как будто у меня с плеч свалилась страшная тяжесть и я снова могу по-настоящему дышать. Школа – это армейский лагерь, а я всегда была одиноким вражеским солдатом в нем. Девчонки обычно не дерутся так, как это делают парни, так что это были просто злобные укусы и неприятие, а не прямая борьба. Хотя у меня случилось несколько стычек с ребятами – и девочками, – которые нападали на меня, когда я только-только пришла в эту школу. В последнее время никто не пробовал такое проделать. Но я никогда не чувствовала себя по-настоящему одной из них: я в лучшем случае оставалась «новенькой». А в худшем – была дочерью маньяка. Вежливые люди не говорили этого вслух, но это не значит, что они такого не думали.

Пока еще вечер. Коннор чувствует себя дерьмово, и даже просмотр его любимых фильмов про супергероев не помогает ему взбодриться, так что сразу после ужина я убегаю в свою комнату. Лежу в кровати, слушая свой плейлист и наслаждаясь тем, что завтра – пусть даже мама наверняка разбудит меня в несусветную рань, – я смогу просто учиться по Сети, выполнять тестовые задания и жить своей жизнью.

Это звучит потрясающе.

На небо наползают дождевые тучи, и к тому времени, как я заканчиваю смотреть фильм на своем ноутбуке и проглядываю несколько видеоуроков по макияжу на «Ютьюбе», я слышу раскат грома. Тихий и отдаленный – но дождь уже начался. Он приятно, размеренно барабанит по крыше и окнам.