Сева Вологодский невольно поежился. Он неплохо знал своего наставника: с подобным добродушием тот стискивал между пальцев несмышленых котят и отдавал приказы на ликвидацию.

— Да, — проглотил колючий ком Сева Вологодский. — Но как на них выйти?

В нашем распоряжении будет только один Филин.

Гоша Антиквариат вновь посмотрел в окно, где, поигрывая оружием, расхаживала охрана. Парни держали автоматы небрежно, как будто у каждого из них за плечами по целой дюжине военных конфликтов, но вряд ли кто-нибудь из них действительно побывал в по-настоящему боевой передряге. Единственное, на что они были способны, так это пальнуть из-за угла по загулявшей братве.

— Мне тебя учить, как это делается? — ласково продолжил Гоша Антиквариат. — Я всегда считал тебя очень способным учеником. — В голосе старика послышалось даже что-то вроде разочарования. — Отвезешь Филина в лес, привяжешь его, голубчика, к какому-нибудь крепкому дубку вниз головой, разведешь хороший костер. Говорю тебе серьезно, этот способ очень располагает к откровенному разговору.

— Мне кажется, он не из тех людей, которые могут сломаться. С ним придется помучиться.

— Любого человека можно сломать, запомни это на всю жизнь, — безо всяких интонаций продолжал старик. Теперь он выглядел пастором, читающим воскресную проповедь. Голос спокойный, всепроницающий. — Сначала человека нужно убедить в своей правоте, доказать, что он не прав. А если он все-таки не понимает вежливых слов, тогда следует указать ему его место, например, где-нибудь в стойле. Уговорам поддаются все, просто на одного достаточно прикрикнуть, а другого нужно приласкать. Вот так-то!

— Я тебя понял, Гоша, — произнес Сева Вологодский.

— Держи этого парня на коротком поводке, — выставил вперед ладонь Гоша Антиквариат, — если он будет слишком длинный, тогда он закинет тебе петлю на шею и затянет ее туго-туго. — Он посмотрел на Лося и добавил:

— А знаешь, юноша, мне это заведение где-то даже очень понравилось. Если я совсем останусь не у дел и меня уже больше не захотят держать в тюряге, я непременно вернусь сюда и буду тихо доживать в лесочке свой век.

В проеме двери возникла крепкая фигура одного из охранников. Погоняло у него было Квадрат — на удивление емкое и точное. Кто видел его впервые, невольно удивлялся его кубатуре, казалось, что он сплошь состоит из геометрических фигур с правильно очерченными линиями: квадратным выглядело его лицо, руки — прямоугольники, а ноги, короткие и сильные, больше напоминали перевернутую трапецию. Квадрат пришел в бригаду Лося из тяжелой атлетики.

Парень понимал, что его звездный час в спорте остался за плечами. У него уже не было сил, чтобы удивить человечество мировым рекордом, но их вполне хватало, чтобы откручивать головы собственным недоброжелателям. Он решил податься в одну из московских группировок. Так он оказался в бригаде Лося. Еще через год старание его было оценено, и Квадрат поднялся еще на одну ступеньку в криминальном мире, став звеньевым. К своему немалому удивлению, он обнаружил, что карьеру можно делать не только на спортивном помосте.

— Лось, там подошли три хмыря, говорят, что хотят видеть какого-то Гошу Антиквариата. Может, завалить их? Уж больно базар неучтиво трут.

Ответить Лось не успел. Вкрадчивый и очень мягкий голос старика звучал укоризненно:

— Сразу видно, что из молодых. Таких отстреливают в первую очередь. Так вот, я тебе замечу, молодой человек, если эти три хмыря… как ты их называешь, узнают, что ты о них так нелестно выразился, самое малое, что они тебе сделают, так это оторвут яйца. И помешать этому не смогу даже я, Гоша Антиквариат. А таких людей, мой мальчик, нужно знать, — почти укорил старый вор. — Ладно, провожать меня не нужно, доберусь как-нибудь сам, — и, потеснив тощим плечом обескураженного Квадрата, вышел в коридор.

Никто из троицы не осмелился увязаться следом за стариком. С минуту они вслушивались в шаркающий шаг, словно завороженные. А затем, не сговариваясь, подошли к окну. Внизу стояли шесть человек бойцов и терпеливо дожидались команды. Трое гостей стояли отдельно, подчеркнуто безразличные. Напряжение ощущалось даже на высоте второго этажа. Достаточно всего лишь одного неосмотрительного слова, чтобы у стен пансионата началась нешуточная схватка.

Незнакомцы не дрогнут, это ясно. Не та порода. На лицах безмятежность камикадзе. Один из бойцов, почувствовав настороженный взгляд, повернулся, посмотрев на окна верхнего этажа. Лось как будто только и дожидался этого внимания. Махнув рукой, он дал знать, что все в порядке. Бойцы мгновенно потеряли интерес к нежданным гостям.

Старик вышел бодро. В нем совершенно ничего не оставалось от той развалины, каким он представлялся Лосю всего лишь несколько часов назад. Даже осанка чем-то напоминала выправку строевого офицера в отставке. Трудно было поверить, что на эти несгибаемые плечи уже которое Десятилетие подряд давят своды унылых казематов.

Машина у Гоши Антиквариата была неброская, но надежная — «Фольксваген-Пассат». Вор сел в салон, любезно кивнув стоящему рядом телохранителю, и, не оборачиваясь на окна, откуда его сверлили заинтересованными взглядами, захлопнул дверцу.

Старший лейтенант Блюме был педант. Об этом были наслышаны все его сослуживцы. Но мало кто знал, что подобную черту он не выработал многочасовыми упражнениями на плацу, а получил в качестве ценнейшего подарка от далеких предков, некогда поселившихся в предместье Кенигсберга. Он тщательно скрывал свою немецкую кровь, но она сказывалась в нем, доставляя неприятности не только ее обладателю, но и окружающим.

Блюме любил, когда день был разбит по минутам, и не терпел всякого рода случайностей. Однако вся его служба была сопряжена с неожиданностями, к которым никогда Нельзя было приноровиться, и если не наткнешься на пьяного майора, тогда непременно получишь какой-нибудь сюрприз от «любимого» личного состава.

В этот раз вместо положенного по графику отпуска командир полка откомандировал его сопровождать в Москву оружие. Мечту о солнечных деньках и о теплом Черном море пришлось отложить дней на десять. Впрочем, свалившаяся на плечи обязанность не из самых сложных: трясешься себе в купе, попиваешь чаек и следишь за тем, чтобы солдаты от безделья не ковыряли пломбы на ящиках с оружием.

До Москвы из Челябинска путь неблизкий, но и далеким его тоже не назовешь. Вполне достаточный для того, чтобы перечитать скопившуюся в почтовом ящике периодику да полистать несколько глянцевых журнальчиков, приобретенных по случаю на перроне.

Уже перед самой Москвой состав неожиданно тормознули. Простояв целый день, он отправился на какую-то запасную линию, где протомился еще трое бездарных суток. Старший лейтенант Блюме глухо матерился, понимая, что все его надежды на полноценный отдых летят к чертовой матери и очень велика перспектива проторчать в глухом тупике еще недельку-другую. Самое удивительное было в том, что комендант не был оповещен о прибытии груза. И теперь он с недоумением взирал на злополучные ящики, проклиная в душе настырного старлея и проблему, которая так нежданно свалилась на его бесталанную голову.