– Мне кажется, ты знаешь ответ, – Ольга опустила голову и рыжие локоны скрыли ее лицо.

– Ты сказала, я заслужил право узнать, – терпеливо напомнил Никифор.

– Да, это были дети, – подтвердила Ольга. – Дети в возрасте трех и шести лет. И предугадывая следующий вопрос, добавлю: их немедленно эвакуировали на Землю. Большего сказать не вправе, прости. Тайна личности.

– Мальчик и девочка, – задумчиво пробормотал Никифор.

– Что? – переспросила Ольга.

– Я здесь уже без малого месяц, – Еловский недобро прищурился. Его огромная фигура возвышалась над Ольгой и, казалось, росла вместе с презрением и злостью, которые он больше не стремился скрывать. – И по сей день только и слышу: тайна, тайна! Тайна личности, тайна Странников, тайна операции! Что ты еще назовешь тайным? Постой, дай угадать! Результаты того, что тут натворили? Все цели успешно поражены. Мной. Лично! Так каковы итоги? Не кажется ли тебе, гражданка координатор, что вы с центром в чем-то крупно просчитались?

– Ты, видимо, имеешь особое мнение? – Ольга подняла потемневшие от гнева глаза на Никифора, и он смекнул, что перегнул, чем позволил справиться с замешательством. – Или нервишки шалят?

– Мне не нравится, когда меня используют в темную, – с вызовом прорычал он. – Более того, вообще не вижу смысла в том, что делаю! Детские тела все равно исчезают вместе с автоматами так называемых Странников, но появления творцов метаморфов не зафиксировано. Ведь так?

– А с чего ты вообще взял, что мы хотим выманить Странников на Надежду? – Ольга глянула так, что Еловскому вдруг стало неуютно и зябко. И было это столь унизительным, что он, прошедший огонь и воду, почти смирившийся с тем, что ради интересов Земли принес в жертву душу, взорвался.

– Потому что стреляю в детей! – Никифор теперь метал гром и молнии. – Потому что ничем другим я объяснить задание не могу! А если нет, для чего эти жертвы? Я вполне допускаю, что мой послужной список многое за себя говорит. Вот он, смотрите, опасный и кровожадный хищник, которым, однако, еще можно эффективно управлять! Немного электрического тока, чуть-чуть каленого железа и, о чудо! Метода Павлова в действии! Зверь безропотно исполнит любую поставленную центром задачу. Но там, в джунглях, или ты противника, или он тебя. Вот и весь сказ! А здесь? Дети, змеиное молоко! Малые и безвинные! Чудовищно!

Никифор ударил кулаком по столу, заставив Ольгу вздрогнуть. Дверь в комнату, в которой они находились, приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Всеволода Марковича.

– Олечка, все в порядке? – встревоженно спросил он, глядя, впрочем, не на координатора, а на Еловского. Тот попятился от стола, уперся спиной в стену, и скрестил руки на вздымавшейся груди.

– Нет повода для беспокойства, Всеволод Маркович, – уверила Ольга и тон ее был на удивление спокойным и ровным. – Мы обсуждаем детали следующего этапа операции.

– Как бы самим по этапу с вами не пойти, прости господи, – пробормотал Всеволод Маркович и скрылся, оставив, впрочем, дверь чуть приоткрытой.

– Дуэнья, – фыркнул ему вслед Никифор.

– Какой же ты дурак, – Ольга вздохнула и выставила на стол винтовочный патрон. – Ты знаешь вообще, что это такое?

– Может и дурак, но винтовочный патрон узнаю, – сказал Никифор, немного остывая.

– Другого ответа я не ожидала, – Ольга театрально всплеснула руками. – Групп-егерь! Стрелок! Зоркий глаз! Нет, ничего-то ты не знаешь! Подойди-ка ближе!

Она отделила пулю из гильзы и повертела в пальчиках. Металлическая оболочка отозвалась на прикосновения ее рук и обрела прозрачность, открывая сердечник. Никифор нахмурился. Вместо куска стали пуля содержала в себе крохотную капсулу с красным желе.

– Краска? – с надеждой спросил Еловский.

– Гиперпространственный маячок, – пояснила Ольга. – Работает на принципе квантовой пары. Оболочка распадается от трения в воздухе. Содержимое достигает цели в виде аэрозоля. Со стороны похоже на брызги крови, но при взаимодействии с организованной материей частицы маркера теряют цвет. В среднем, за одну-три секунды. Это значит, что цель помечена. Куда бы не забросить, на каком бы краю известной нам Вселенной такой жучок не оказался, обязательно даст о себе знать. Понял теперь, групп-егерь?

– Почему не сказала раньше? – в голосе Никифора зазвучала обида.

– Ты не спрашивал, – ответила Ольга и, заметив, как сжались его кулаки, рассмеялась. – Ох, и дуболом! И как ты только школу прогрессоров закончил? А если бы автомат Странников тебя засек и решил выяснить, зачем ты взял его на прицел?

– Метаморфы туповаты, как мне показалось, – неуверенно сказал Еловский.

– На самом деле этого никто не знает, – Ольга положила маячок ему в нагрудный карман и поправила клапан. – Никому пока не удалось добыть образец для изучения. При повреждении, если таковое удается нанести, они рассыпаются в пыль. В ее составе нет ничего, кроме элементов из окружающей среды. Метаморфов как будто лепят из того, что оказывается под рукой. Не знаю, может у Странников есть философский камень или другой способ добиться трансмутации? Но не забывай, чужаки значительно превосходят нас в технологиях, Никифор. Поэтому их не стоит недооценивать.

– Зачем, в таком случае, ты все-таки рассказала о маячке? – поинтересовался Еловский.

– Потому что наступил последний день твоей охоты, – сказала Ольга и неожиданно погладила его по щеке, заросшей жесткой щетиной. – А метаморфам ты, как выяснилось, совсем неинтересен…

УГОДНИК – ФАНТОМУ. СРОЧНО. ХИМЕРА РАСКРЫТА. ПРИШЕЛЕЦ НА ГРАНИ ПСИХИЧЕСКОГО СПАЗМА. РЕКОМЕНДУЮ НЕМЕДЛЕННО ОТОЗВАТЬ ОБОИХ НА РЕКОНДИЦИОНИРОВАНИЕ.

ФАНТОМ – УГОДНИКУ. НЕТ САНКЦИИ. ПРОДОЛЖАЙТЕ НАБЛЮДЕНИЕ.

…Неинтересен? Хотелось бы верить, но уже и не знаешь, во что. Где правда, где ложь, где полутона? Не поймешь, пока сам не проверишь.

Дождавшись, когда дозорный взмоет в воздух, осторожно выглядываю в щель, расколовшую стену под окном. Ветер гоняет мусор по площади, поднимая мелкую взвесь, заметную даже в спускающихся сумерках, и только перед павильоном воздух буквально застыл, оставаясь кристально чистым и хрустально прозрачным. Клянусь, могу разглядеть отсюда игрушки на витрине – машинки, куклы, пару неваляшек, отряд солдатиков на марше, но за ними по-прежнему стоит стеной асбестовая чернота.

Что там, в тягучей гуще жуткого мрака? Никто до сих пор не знает. Автоматы оттуда не возвращались, а людей посылать Всеволод Маркович боится. Добр он безмерно, но ровно на столько же трусоват. Заперся в бункере, нос наружу не кажет. Глава миссии, спаситель мира. Однако спасать-то на Надежде почти что и некого. Вот к чему бездействие и безынициативность ведут. Почему ему доверили возглавлять миссию? В память о былых заслугах? За стресс и душевное смятение, которые он испытал, вскрывая мертвые убежища?

Потратив пару минут на наблюдение за окрестностями, наконец решаюсь