дня, раз вы больше не учитесь? – Взгляд теплых карих глаз Сайруса сосредоточился на ее лице.

Первин обдумала вопрос. Можно прикинуться больной – тогда можно пару дней оставаться дома. Сообщать, что бросила учебу, она была не готова: отец немедленно пойдет к декану и отправит ее назад в аудиторию.

Нет. Стоит пока сделать вид, что она продолжает ходить на занятия, а тем временем что-то придумать.

– Нам обязательно нужно встретиться снова! – объявил Сайрус.

Первин заколебалась.

– Я и так в сложном положении. Но если хотите зайти поздороваться, я буду в библиотеке Сэссуна – она совсем рядом с Эльфинстоном. Я собираюсь каждое утро приезжать в центр с отцом, как и раньше.

Он ослепительно улыбнулся.

– Я тоже принесу книгу – и даю слово не лишать вас безупречной репутации!

Первин смотрела, как Сайрус Содавалла выходит из кафе и направляется к стоянке рикшей; голова у нее слегка кружилась.

Еще сегодня утром она ненавидела всех молодых людей. Потом так разозлилась на преподавателя, что бросила учебу. После этого пошла есть рис с незнакомым мужчиной. Но Сайрус Содавалла сумел поднять ей настроение, помог понять, почему всегда нужно хранить верность себе.

Да, Сайрус – человек особенный. Она никогда еще не встречала мужчины, отличавшегося одновременно и красотой, и искренностью. После их задушевного разговора она засомневалась, что хоть одна кандидатка на брак по сговору окажется ему ровней.

Первин вспомнила слова Эстер. Сайрус Содавалла приехал в Бомбей с одной целью: присмотреть себе невесту-парсийку младше восемнадцати лет. Он не имеет права отвлекаться на тех, кого нет в списке, составленном его родителями.

5. Лэндс-Энд

Бомбей, август 1916 года

Сидя в дамском вагоне поезда Западной линии, Первин мысленно перечисляла все правила, которые нарушает. Она едет по железной дороге одна, чего раньше никогда не делала – ездила только под присмотром родственников или учителей. Но это ничто в сравнении с тем, что она себе позволяла на прошлой неделе.

Она трижды встречалась с Сайрусом Содавалла в саду библиотеки Сэссуна. Потом уговорила Эстер Вачу пригласить ее в компанию молодых людей, которые в сопровождении старших пошли на утренний сеанс в кино. Как-то так получилось, что Сайрус сел с ней рядом. На протяжении всего показа она чувствовала, какая энергия исходит от его руки, лежащей на подлокотнике. Сайрус к ней не прикасался, но она не могла не думать о том, каково бы это могло быть.

Сегодня – самый дерзкий бунт. Сайрус еще раз высказал желание съездить к морю прежде, чем уедет с родными из Бомбея. Она не спросила, поедет ли кто-то с ними. Чувствовала, что он хочет побыть с ней наедине, рассказать, чем закончились встречи с невестами. Ей казалось уместным услышать эти сокрушительные новости в месте, носящем название Лэндс-Энд, «Конец света».

Первин вышла из полутемной станции Бандра и обнаружила, что Сайрус уже ждет ее. В одной руке он держал свою фету, воротник пиджака расстегнул – так ему явно было удобнее. Он успел обрести сходство с бомбейцем. Толпа обтекала его, и никто не задерживался взглядом на уверенном в себе молодом бизнесмене.

– Наконец-то! – произнес он радостно, приветствуя Первин. – Я тут уже полчаса волнуюсь, гадая, почему вы так долго ехали одну остановку сюда от Дадара.

– Простите. Я села в поезд в Черчгейте, не в Дадаре. – Она продолжала каждое утро ездить в Эльфинстон, ничего не сообщая родителям.

– Я тут с половины десятого, зато успел подыскать подходящую тонгу[24]. Кучер говорит, лучший вид с оркестровой площадки в Бандре. Вы как считаете?

– Поехали?

Пока они ехали в тонге, Первин поддерживала незначащую беседу, рассказывала историю Бандры – боялась, как бы кучер не понял, что они не женаты: может обругать или отказаться везти дальше. К ее облегчению, Сайрус не говорил ничего личного. Лишь сообщил ей новость: Содавалла подписали новый контракт на поставку малиновой содовой в один из ресторанов Бомбея.

– Что удивительно, потому что в Бомбее полно своих производителей содовой, – заметил он. – Правда, у нас цена ниже.

– Даже с учетом стоимости перевозки?

– Ну, когда им будут выставлять счета, эта сумма будет разбита на множество мелких пунктов, – заметил Сайрус, подмигнув. – Как бы то ни было, контракт подписан.

– Может, вы останетесь в Бомбее, чтобы расширять тут семейное дело?

– Не получится. Когда отец уйдет на пенсию, мне придется управлять всеми предприятиями в Калькутте, а это, скорее всего, случится в ближайшие десять лет.

– Расскажете мне о своей семье? – Она любила задавать этот вопрос. Знала в подробностях, о чем Яздани мечтает для маленькой Лили, какие у матери Гюльназ проблемы со здоровьем, как сильно Хема завидует своей образцовой старшей сестре.

– У меня есть старший брат, Нивед. Он удачно женился и обосновался в Бихаре. У него уже сын и дочь.

– Это замечательно. Но ваша мама, наверное, скучает по внуку и внучке.

– Да, скучает, – подтвердил он, с улыбкой глядя на детей, игравших вдоль дороги. – Ниведу пришлось переехать, когда мы купили разливочную фабрику в Бихаре. Отец отправил его туда налаживать бизнес. Кроме Ниведа, доверить это было некому – я еще был слишком молод и как раз поступил в Президентский колледж.

– То есть вас в семье только двое? – Первин заинтриговало сходство между ее жизнью и жизнью Сайруса.

Сайрус заговорил, глядя прямо перед собой:

– У меня была младшая сестра Азара, но она умерла, когда ей было четырнадцать лет. Для нашей семьи это стало страшным несчастьем. И в этом еще одна причина, почему я не женился в том возрасте, в каком положено.

– Что с ней случилось?

Сайрус будто окаменел – и Первин поняла, что причинила ему невыносимую боль.

– Холера, – пробормотал он. – Во время муссонов. Люди часто заболевают, когда улицы залиты водой и повсюду плавает грязь.

– Очень вам сочувствую. Могу лишь представить, каково это – лишиться сестры. Да еще такой юной.

Сама того не заметив, Первин накрыла ладонью крепко сжатый кулак Сайруса. Он посмотрел на нее с благодарностью и разжал пальцы так, чтобы они переплелись с пальцами ее руки.

Первин ощутила необычайную легкость в голове: сразу и восторг, и ужас от этого поступка, с такой дерзостью совершенного на людях. Кучер тонги сидел к ним спиной, он ничего не заподозрит, однако она кинула взгляд на возницу повозки слева от них и увидела, что он бросил на нее злобный взгляд и выпятил губу – видимо, счел за проститутку. Но вместо того чтобы отвести глаза, как она сделала бы в учебной аудитории, Первин вперила