Чтобы задница в небе болталась».

В тот день, когда в космосе происходили эти события, на Земле закрылись все предприятия, учреждения и даже школы. Люди не отходили от телевизоров, чтобы приготовить еду и покормить детей. Всеобщее волнение достигло высшей точки. Все слышали, что президент Соединенных Штатов пригласил марсиан посетить Белый дом и что они ему ответили какими-то дикими стихами, звучавшими, впрочем, весьма угрожающе. Все также слышали пронзительный вопль бабушки Джозефины, а мгновением позже — отчаянный крик мистера Уонка «шухер! шухер!» Но никто не мог взять в толк, при чем тут «шухер», и большинство решило, что это какое-то марсианское выражение. А потом, когда восемь таинственных космонавтов как ошпаренные выскочили из «Междупланетного Отеля», уселись в свой стеклянный корабль и отчалили, во всем мире как будто пронесся вздох облегчения. В Белый дом дождем посыпались телеграммы, выражающие восхищение президенту в связи с его героическим поведением в критической ситуации.

А сам президент сохранял полное спокойствие. Он сидел за столом и задумчиво скатывал в комок кусочек жевательной резинки. Он ждал, когда мисс Тиббс отвернется, чтобы незаметно кинуть этот комочек в нее. Наконец мисс Тиббс отвернулась, президент кинул резинку, но промазал и попал прямо в нос начальнику военно-воздушных сил.

— Интересно, приняли ли марсиане мое приглашение посетить Белый дом? — спросил президент.

— Разумеется, приняли, — ответил государственный секретарь. — Это была блестящая речь, сэр!

— Они сейчас, должно быть, в дороге, — сказала мисс Тиббс. — У вас все руки в этой мерзкой жевательной резинке. Пойдите и умойтесь — гости могут прибыть с минуты на минуту.

— Давайте сначала споем! — попросил президент. — Спойте какую-нибудь песню про меня… Ну, пожалуйста, нянюшка!

ПЕСНЯ НЯНИ

Великой нации отец,

Что всем нам так знаком,

Когда-то был совсем малец,

Под стол ходил пешком.

Он был малявка, просто тля.

Его (коль он хотел)

Я на горшок сажала для

Больших и малых дел.

Его купала я не раз,

Чтоб мальчик лучше рос,

И утирала что ни час

Его сопливый нос.

И чтобы детство день за днем

Безоблачней текло,

Ему всыпала я ремнем

По первое число.

Ведь был он (стоит ли скрывать?)

Не вундеркинд — о, нет!

И сколько будет пятью пять

Узнал лишь в двадцать лет.

«Как парень дальше будет жить?

Все недоумевали. —

Ведь и газеты разносить

Возьмут его едва ли!»

Но я сказала: «Не беда,

Что мальчик прост немного.

Таким в политике всегда

Открытая дорога!»

Он знает, как попасть впросак

Расчетливо и метко,

И наломать дрова мастак,

Каких увидишь редко,

И элегантен, как верстак,

И туп, как табуретка.

Он может чушь пороть подряд

И два, и три часа,

Что очень важно, говорят,

В борьбе за голоса.

Плюс строгий галстук, честный взгляд,

Зубов здоровых ровный ряд —

Они в день выборов творят

Большие чудеса.

И в результате тех чудес

(А здесь лишь я виною)

Через Конгресс пролез балбес

Руководить страною.

— Браво! — воскликнул президент, хлопая в ладоши.

— Ура! — закричали все остальные. — Гениально! Великолепно!

— Господи! — спохватился президент. — Марсиане вот-вот будут здесь, а у нас еще не готов обед! Где мой шеф-повар?

Шеф-повар был французом и одновременно французским шпионом. Поэтому в тот момент он стоял за дверью кабинета и подглядывал в замочную скважину.

— Я здесь, мсье президент! — отрапортовал он, вваливаясь в комнату.

— Скажите-ка мне, шеф-повар, — спросил президент, — что марсиане едят на обед?

— Разумеется, барса с Марса.

— Вареного или тушеного?

— Разумеется, тушеного, мсье президент. Варить барса с Марса — только продукт переводить!

Тут из громкоговорителя раздался голос космонавта Шустера:

— Запрашиваем разрешение на стыковку с «Междупланетным Отелем» и высадку на его борт.

— Стыковку и высадку разрешаем! — ответил президент. — Вперед, Шустер! Там теперь все в порядке… благодаря мне.

Большой транспортный космический корабль со всеми администраторами, помощниками администраторов, коридорными, горничными, поварами, портье и швейцарами под умелым управлением Шустера, Шастера и Шулера, быстро и аккуратно пришвартовался к борту «Междупланетного Отеля».

— Эй, куда вы пропали? — закричал президент. — У нас исчезло изображение!

— Боюсь, что камера разбилась при стыковке, господин президент, — ответил Шустер.

Президент произнес в микрофон несколько крайне грубых выражений, и десять миллионов ребятишек по всей стране сейчас же начали их радостно повторять, за что были немедленно отшлепаны родителями.

— Все космонавты и сто пятьдесят человек персонала гостиницы благополучно высадились на борт «Междупланетного Отеля»! — докладывал Шустер по радиосвязи. — В настоящий момент мы находимся в вестибюле.

— Ну и как он вам нравится? — спросил президент.

Он знал, что этот разговор слышит весь мир, и хотел, чтобы Шустер высказал свое восхищение. Космонавт вполне оправдал возложенные на него надежды.

— Это великолепно, господин президент! — воскликнул он. — Невероятно! Господи, какой он огромный и какой… Трудно даже слова подобрать! Просто чудо! Особенно эти люстры и ковры, да и все остальное! Здесь рядом со мной главный управляющий отеля мистер Уэсли Пол. Он хотел бы иметь честь сказать вам несколько слов, сэр.

— Дайте ему микрофон, — сказал президент.

— Господин президент, говорит Уэсли Пол. Это просто потрясающий отель, сэр! Оформление высочайшего класса!

— А вы не можете мне сказать, мистер Уэсли Пол, весь ли пол в вестибюле застелен коврами?