Джесс нервничал как никогда прежде, однако полицейские вскоре позволили ему вернуться на платформу, когда уборщики избавились от всех следов недавней смерти поджигателя, кроме выцветшего от огня пола. «Книга, – подумал Джесс, когда поднялся и посмотрел на маленькое пятно на полу. – Это то самое место, где погибла книга». Точно такой же уродливый черный шрам красовался на том месте, где поджигатель свел счеты со своей жизнью, стоя на возвышении.

Книги и люди оставляли после себя одинаковые следы, когда умирали.

Мысль о том, что молодой человек сжег вместе с собой свой личный журнал, оставляла неприятный привкус у Джесса на языке: тот ведь не просто разочаровался в своей жизни, а потерял всякую надежду на то, что человечество может понять смысл его жизни. Быть может, никто бы и не прочел написанную им историю, быть может, его причины так поступить были самыми что ни на есть приземленными и банальными. Однако, сжигая свой личный журнал, этот человек полностью уничтожил себя и всякое упоминание о себе в этом мире. Для современного человека, выросшего с мыслью о том, что библиотека навеки сохранит память о нем, эта идея казалась… непостижимой.

Джесс понял, что на него косятся, а он застыл рядом с местом преступления, поэтому он быстренько взял свой чемодан и отправился на платформу.

Все поезда опоздали, и платформа снова заполнилась ждущими новое расписание путешественниками. Забавно, все снова выглядело так мирно. Поезда начали разносить свой серый дым по воздуху, а мужчины, женщины и дети спешили по делам, занятые своими житейскими проблемами и повседневными мыслями. И голуби тоже вернулись и начали собирать крошки, падавшие со съедаемых пирогов и сэндвичей. Единственное, что изменилось, по наблюдениям Джесса, – это количество полицейских, которые теперь вышагивали на каждом углу, поджидая новых поджигателей, способных нарушить спокойствие, сделав из себя новых мучеников.

Однако, несмотря на то что случившееся было ужасным, Джессу казалось, что смерть молодого человека не привела ни к какому результату, это ведь все равно что бросить маленький камешек в огромный и быстрый поток реки: несколько брызг, а потом ни намека на произошедшее. Джесс не мог понять для себя, было это хорошо или, наоборот, очень плохо.

Он подошел к платформе и присоединился к большой очереди, которая загружалась в длинный серебристый поезд. У входа стоял пожилой человек в униформе проводника, который сказал Джессу:

– Лучше устраивайся поудобнее, дружище. Нас ждет долгое путешествие. Под Францией, через Испанию, вдоль Марокко, а затем до самого города. Держи свои документы при себе, их необходимо будет показать, когда мы прибудем к границам Александрии. Ты уверен, что ничего не забыл?

Джесс поблагодарил проводника и, когда вошел в вагон, стал смотреть по сторонам в поисках своего места. Его не удивило то, что отец купил ему самый дешевый билет из возможных. У богачей были мягкие сиденья со столиками для чая, однако его вагон выглядел старым, в нем пахло плесенью, протухшей едой и немытыми ногами. И тут было полным-полно народу, который всё прибывал, так что чемоданы и сумки пришлось складывать в стопки. Джесс поставил ноги на собственный чемодан. Он не верил в то, что незнакомцы могут желать добра.

В своем личном журнале Джесс перед отправлением поезда написал об инциденте с поджигателем, описал свое грядущее путешествие и пассажиров, сидящих вокруг него, а затем убрал ручку и только лишь ел да спал, пока пейзажи мелькали за окном, а станции сменяли одна другую. К счастью, пассажиры постепенно сходили на разных станциях, а заходили новые люди заметно реже. Новоприбывшие, однако, выглядели уже иначе: поезд покинул английские земли, промчавшись по подземному тоннелю в сторону библиотечных территорий Франции; теперь люди вокруг начали нервно беседовать об опасностях, поджидающих на побережье, и многие с заметным облегчением выдохнули, когда поезд добрался до следующего подземного тоннеля без инцидентов. Уэльская армия наступала все ближе. Никто не верил, что так называемые нейтральные территории и впрямь безопасны, хотя пока что поезд не попал в какие-либо неприятности.

К тому моменту как они добрались до испанских границ, время уже перевалило за полдень, и все пассажиры, кажется, разделились на две категории: новоиспеченные кандидаты на библиотечную службу, как Джесс, молодые и в большинстве своем нервные, собирались в маленькие компании, а также самоуверенные сотрудники Библиотеки, которых не составляло труда отличить от обычных граждан по браслетам на их запястьях – из меди, серебра или – что было редкостью – у одного из золота. Джесс задумался, каково это – знать, что должность, которую ты занимаешь, будет твоей до конца твоих дней. Будешь ли ты чувствовать себя свободным или, наоборот, в ловушке? «Вряд ли я когда-либо узнаю», – подумал он. Библиотека преподносила золотые браслеты лишь нескольким людям из поколения.

Остаток путешествия тянулся долго и не был щедр на приключения, за окном однажды мелькнула гроза, однако она не коснулась поезда, приблизившегося к границам Испании, где все пассажиры вышли на платформу, моргая от палящего солнца, прежде чем взойти на паром, который понес их уже по водам.

Когда Джесс зашел в очередной поезд в Марокко, то заметил нескольких новых пассажиров. Одного из них было сложно не заметить. Блондин с голубыми глазами примерно того же возраста, что и Джесс, выглядел настолько мускулистым, что, казалось, был способен гнуть железо голыми руками… при этом он с осмотрительностью шагал мимо других людей и извинялся каждый раз, когда сталкивался с кем-либо. Слишком уж осторожничал.

Джесс встретился с ним взглядом на миг и кивнул, и это оказалось ошибкой. Великан направился прямиком к нему и спросил:

– Можно здесь присесть? – Он отлично говорил по-английски, хотя его немецкий акцент был очевиден.

– Здесь много мест, приятель, – ответил Джесс. – Садись куда угодно.

Джесс наделся, что парень поймет, что лучше пройти дальше, но вместо этого тот протянул Джессу свою мясистую руку для рукопожатия и представился:

– Томас Шрайбер.

– Джесс Брайтвелл.

Они обменялись рукопожатием, и парень плюхнулся всем своим огромным весом на сиденье рядом с Джессом, а затем с облегчением выдохнул.

– Наконец-то нашлось подходящее место, – сказал он.

Джесс едва ли мог согласиться с этим заявлением, учитывая, что Томас только что занял большую часть и его сиденья.

– Ты издалека? – спросил Джесс, ничем не выдав, однако, свое недовольство.

– Из Берлина. Знаешь Берлин?

– Лично там не бывал. Там хорошо?

– Очень хорошо. А ты? Откуда родом?

– Лондон.

– Англия? Это тоже очень даже далеко.

– Да, далеко. Полагаю, ты тоже едешь на обучение в Библиотеку?

– Ага. Надеюсь получить должность инженера. Мой дедушка многие годы был обладателем серебряного браслета.

– Инженерия… Это относится к юрисдикции Артифекса[5]. Я слышал, там все строго. Если у тебя есть родственник с серебряным браслетом, означает ли это, что ты в каком-то роде наследник должности? – Когда Джесс увидел растерянность на лице Томаса, то попытался спросить снова: – Если ты являешься наследником, то, возможно, не обязан проходить вступительные экзамены? Дети тех, кто носил золотые браслеты, могут попасть на обучение без экзаменов. Не знаю, однако, насчет серебряных.