— Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что вся твоя жизнь — фальшивка, — Инга старалась не смотреть мне в глаза. — А главная проблема заключается в том, что ты все делаешь неправильно.

— Что все?

— Ходишь, дышишь, думаешь… Почему я все делаю не так?

И глаза, как у маленькой девочки, которую привели в игрушечный магазин и вместо дорогой немецкой куклы купили дешевого пластмассового пупса. Сейчас точно заплачет! Ну? Нет, сдержалась.

— Инга, самоедство еще никого до добра не доводило. Ты только и делаешь, что клонируешь комплексы. Скоро от них совсем некуда будет деваться.

— И тогда они меня съедят? — усмехнулась она. — Может быть, это не так уж и плохо.

Стало как-то не по себе. В висках зашумело, сердце стянуло, словно перед грозой.

— Логика у тебя какая-то неправильная, — просипел я, не зная, что еще сказать.

— Вот! И вы туда же… — она запрокинула голову, вглядываясь в белые облака, похожие на мифических существ. — Что я здесь делаю? Зачем живу?

Два самых популярных вопроса за всю мою практику. И что самое смешное, ни на один из них нет универсального ответа.

— Почему ты не уходишь отсюда, если тебе здесь так плохо?

В первый раз за всю беседу Инга с интересом посмотрела на меня, словно не верила, что чужому человеку могут быть интересны ее проблемы.

— Пять лет назад все казалось таким простым и понятным, а теперь вдруг все запуталось. Мне страшно. Кому я теперь нужна?! У меня ведь ничего нет — ни опыта работы, ни нормальных отношений, ни квартиры. Только машина, да и ту нужно продать. Денег совсем не осталось. Здесь каждый живет в точно таком же мандраже: куда идти и что делать? Мы все хотим, чтобы шоу закончилось, и одновременно боимся — это как стоять над бездной. Ты понимаешь, что нужно шагнуть вниз, но все еще цепляешься за надежду: вдруг там невидимый мост, как в «Индиане Джонсе». Я завидую тем, кого выгнали в первые дни. У них теперь все есть — семья, работа, дети, друзья, нормальные отношения. А у меня только комплексы.

М-да, все оказалось намного хуже, чем я мог себе представить. У девочки большие проблемы. И чтобы их решить, понадобится не один день. Я вспомнил слухи, которые касались нетрадиционной ориентации Инги. Но, подумав, решил оставить эту тему для будущих бесед. Ей и так сейчас несладко.

— Если бы можно было вернуть время назад, ты бы пришла в проект?

— Не знаю. Был момент, когда я почти поверила в себя, в то, что могу быть красивой, сексуальной, привлекательной. Я даже думала, что меня могут любить, но потом все рухнуло. Знаешь, что самое дерьмовое, док? В том, что мы для них не люди — игрушки. И когда в нас что-то ломается, они просто заменяют одну куклу на другую, совершенно не думая, что куклы еще могут быть живыми.

— Тебе не нравится быть куклой?

— Я разучилась быть человеком.

Она бессознательно потерла левое запястье, и я увидел уже знакомые мне красные полосы. Бритва прошлась по хаотичному маршруту, в одних местах едва не добравшись до вены, в других — едва коснувшись нежной кожи.

У них тут что? Кружок по массовому самоубийству?

* * *

— Да вся это полная шняга! — горячился лысоватый Боб Четвертаков. — Все такие нежные и тепличные, что диву даешься! За пять лет могли бы привыкнуть! Если не нравится, так чего сюда шли? И чего сидят, оберегая свое тепленькое местечко на каждом голосовании. Правда, Чуденыш?

Злата Чудова в ответ покорно кивнула: тщательно завитые светлые локоны свободно упали ей на грудь. Злата всегда и во всем соглашалась с Бобом. И в том, что она красавица. И в том, что они достойны главного приза… И в том, что женщина должна знать свое место. Иногда очень удобно не иметь своего мнения, перекладывая ответственность за собственные поступки на другого.

— Я считаю, что этот проект всем нам дал путевку в жизнь, — сказала она, тщательно взвешивая слова — не дай бог, даст лишку! Сейчас здесь остались только самые сильные, те, кто настроен на победу.

— Но у них нет никакого шанса, — ухмыльнулся Боб. — Выиграем мы!

У него все просчитано. Такие люди ни перед чем не остановятся: несмотря на ежедневный прессинг, Боб был собран и подчеркнуто спокоен. Я невольно позавидовал его выдержке: сделав самую главную в своей жизни ставку, он терпеливо ждал, когда шарик упадет на «зеро».

Любят ли они друг друга? Я мысленно рассмеялся: право, какая глупость! С начала их романа прошло пять лет. Страсть угасает на третьем году совместной жизни, любовь, если она, конечно, есть, перерастает в привычку. Они вынуждены держаться друг за друга. Причем Злата, похоже, убедила себя, что Боб — это именно тот, кого она ждала с младенчества. Принц на белом коне. Но я видел и другое: она смертельно устала от диктата своего суженого. Пока что он умело гасил вспышки ее раздражения, но как знать, что будет дальше? Пикантности в ситуацию добавляло и то, что Злата его раздражала, но повторю — он умел себя держать в руках.

Любопытная парочка, ничего не скажешь. Надо бы к ней присмотреться.

* * *

Когда у нас с женой все еще было хорошо, то мы мечтали о сыне. Она почему-то хотела называть его Тиграном. Мне этот выбор казался немного надуманным.

— Ты не понимаешь, — убеждала меня Ленка. — Я же не только имя, я судьбу ему подбираю. Тигран — персидское имя, переводится как «тигр», или «обладающий силой тигра». Вот послушай, что пишут в справочнике: «Любознательность Тиграна неизменно изумляет взрослых, ничто не проходит мимо его внимания, вопросы этого ребенка нередко ставят в тупик и родителей, и учителей. Тигран очень похож на мать и до конца дней сохраняет трогательную привязанность к ней. И жену, скорее всего, выберет такую, которая в чем-то будет похожа на его мать. Это тип эмоционального, увлекающегося человека, которого касаются все события, происходящие в мире, но не склонного к рефлексии. Он отлично владеет собой, хотя терпением этих мужчин лучше не злоупотреблять». Теперь понимаешь?

— А как мы его называть будем? Тигрой? Давай уж сразу наречем младенца Винни-Пухом — дешево и сердито.

Она обиделась — два дня со мной не разговаривала. Но я был очень рад, что мы не назвали нашего сына Тиграном. Хотя бы потому, что сына у нас не получилось. Рожать от меня Ленка наотрез отказалась. И правильно сделала. Ну, да ладно, все это — преданья старины глубокой.

Интересно, если бы Ленка познакомилась с настоящим Тиграном, она бы по-прежнему настаивала на имени Тигран для невинного младенца?!

Трехдневная щетина, дорогие джинсы, испачканные в грязи; розовая рубаха, открывающая мелко-волосатую грудь. Обкусанные ногти. Золотой браслет. Он напоминал молодого неандертальца, окончившего два класса церковно-приходской школы.

— «Крыша» — рассадник психозов, — нога в модном ботинке расплющила пивную банку. — Особенно девочки хороши — ломаются, как чипсы. Только успевай надкусывать. — И тут же вытер руки о штаны. На штанах остались жирные пятна. — Классное место, док! Халява! И баб много — на любой вкус. По мне, так помоложе надо брать, но и эти сгодятся.