Чаще всего страхи возникают бессознательно. Например, когда кого-то увольняют, то, как правило, он не осознает, что боится потерять не саму работу (подумаешь, уволили! можно же найти лучше!), а связанное с ней ощущение комфорта: человеку не нужно искать новое место, проходить неприятные собеседования, привыкать к коллективу. Постепенно страхи от появляющихся и опутывающих, словно паутина, привязанностей настолько глубоко проникают в подсознание, что человек привыкает находиться в состоянии перманентного опасения. И тогда возникает стремление КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОЕ БУДУЩЕЕ, противоположное детскому ощущению жизни «здесь и сейчас». В один «прекрасный» день оказывается, что чистый и светлый ребенок уже больше не ребенок – он не может просто жить сегодняшним днем, спокойно (как Иисус Христос, Будда Шакьямуни и другие великие мудрецы прошлого) принимая, то, что ему дается, и отпуская то, что в любом случае рано или поздно закончится. Его личность трансформирована: детская непосредственность и наивность исчезли, он стал прагматичнее, изворотливее и корыстнее, чем был в самом начале пути. Отныне в области бессознательного его мыслями и поведением все чаще движет одна цель – получить результат, удовлетворяющий желания,21 а заодно создать условия, обеспечивающие это в будущем.

Так, благодаря «жизненному опыту» (который суть есть череда сменяющих друг друга моментов наслаждения и боли от их утраты), идет процесс, именуемый взрослением. Главная проблема «взрослого» в том, что он уже НЕ СУБЪЕКТ – как может быть субъектом тот, кто не свободен от внешних условий, привязан к ним? Он больше не поднимается над животной реальностью, утратил «божественность» и «трансцендентность». Он «вживлен» в нее, стал частью всей этой мешанины Майи, ее своеобразного ландшафта. Человек как бы «забыл», кем являлся в самом начале жизненного пути. Поэтому можно сказать, что «взрослый» – это сошедший с ума ребенок.

_____________________________________________________________________________

«Можно сказать, что „взрослый“ – это сошедший с ума ребенок»

_____________________________________________________________________________

Об этом хорошо написано в «Бхагавад-Гите» – произведении древнеиндийской религиозно-философской мысли, датируемом по разным оценкам IV–I тысячелетиями до Н.Э. (о нем я еще расскажу подробнее чуть позже):

«У человека, чьи думы направлены на предметы, рождается привязанность к ним.

От привязанности возникает желание, от желания порождается гнев,

От гнева происходит заблуждение, от заблуждения – нетвердость памяти,

От потери памяти – гибель разума, от гибели разума он погибает [сам]».

(«Бхагавад-Гита», Глава 2, Стихи 62–63).22

Полагаю, что, говоря о «гибели человека» («он погибает [сам]»), автор этих строк имел в виду не физическую смерть, а утрату самости, «СУБЪЕКТНОСТИ», под которой следует понимать способность смотреть на мир и вести себя в нем независимо от внешнего воздействия Майи.

Скорее всего, утрата субъектности является одной из причин, по которой большинство людей проживут жизнь, так и не сумев самостоятельно (без специальных техник) осознаваться во сне. Чувственный («животный») мир Майи держит «направленное внимание» на себе. Но не это главное…

Я подумал: «Возможно, именно отсутствие в нас субъектности, потерянной в течение жизни, является тем препятствием, что мешает по-настоящему поверить в существование Бога (если он есть)»☺.23 Ведь для такой веры прежде всего требовалось бы признать иллюзорность сотворенного Им материального мира, той пелены, за которой этот самый Бог скрывается. Однако о какой иллюзорности мира в сознании человека можно вести речь, если он ПРИВЯЗАН к материальному и его соблазнам? Для такого человека существует единственный мир – это мир чувственной реальности, частью и рабом которого он является.

_____________________________________________________________________________

«О какой иллюзорности мира в сознании человека может идти речь, если человек ПРИВЯЗАН к материальному и его соблазнам?»

_____________________________________________________________________________

В нем человек не способен творить чудеса как исторический персонаж Йешуа из Назарета (нареченный впоследствии «Иисусом Христом»), так как полностью погружен в восприятие того, что обеспечивает ему удовлетворение плотских потребностей. А Иисус, возможно, мог, ибо у него этих привязанностей не было. Он не принадлежал материальному миру, находился за его гранью и потому обладал способностью ломать рамки обыденной реальности – например, ходить, словно в осознанном сне, по воде, как в известной притче из Евангелия от Матфея:

«В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий» (Мф. 14:25–33).24