– Только не оставляйте меня на холоде – я встречу здесь свою погибель. И, кстати, вы выпускаете все ваше тепло. – Человеку, произнесшему эти слова, было по меньшей мере лет сто, и лицо у него было мятое, как использованная салфетка.

Гвен отступила, и незнакомец поднялся по ступенькам и вошел в теплую кухню.

– Мне нужна Айрис, – сказал он, опускаясь на стул.

– Конечно, нужна. – Гвен включила плиту под чайником. – Чаю?

– Я не со светским визитом.

– Прекрасно. – Она села напротив. – Вы же понимаете, что я не Айрис?

– Я из ума еще не выжил. – Старик сердито посмотрел на нее. – И я был на ее похоронах. После такого уже не встают.

– Обычно нет. Так что я могу для вас сделать?

Гость опустил глаза и ни с того ни с сего вдруг покраснел. Но на вопрос не ответил.

– Дело в том, что, как мы уже установили, я не Айрис, а поэтому помочь вам в любом случае не могу. Вам лучше отправиться в аптеку. Или к доктору. Или в неотложку. – Только убирайтесь из моей кухни.

Он поднял голову.

– Вы меня выпроваживаете?

– Нет. Дело в другом. Вас что-то смущает, а я не уверена, что смогу помочь, так что ваша попытка будет напрасной. Я занимаюсь рукоделием и антиквариатом и практически не знала бабушку. Не успела обжиться здесь, а люди уже идут и идут и не оставляют меня в покое.

Незнакомец пожевал губу.

– Айрис делала мне крем. Помогало при обострении отморожения.

– У вас отморожение? И чего здесь такого стыдного?

Старик с вызовом кивнул.

– Проблема в том, что я не знаю, как приготовить крем. И в ее рабочей комнате ничего не осталось. Насколько я смогла понять, из нее все убрали. Я не знаю, что в ней. Не знаю, с чего начать.

Он поднялся, хрустя суставами.

– Больше я вас не побеспокою.

На душе было гадко.

– Может, хотя бы чаю выпьете?

– Больше я вас не побеспокою, – упрямо повторил незнакомец.

– Мне правда очень жаль. – Гвен беспомощно оглянулась и заметила только что вынутые из духового шкафа фруктовые кексы. Она достала из буфета баночку.

– Вот, возьмите.

– Что это?

– Фруктовый кекс. Как-нибудь потом занесете мне банку.

– Он поможет?

– Нет, нет. Мне просто неудобно… вы пришли в такой холод и…

Старик взял коробку и положил ее в пакет, который достал из кармана пальто. Потом протянул руку, и они обменялись неуклюжим рукопожатием.

– Меня зовут Фред Байрс. Медоумид, шесть.

– Приятно познакомиться.

Он поднял руку и исчез, с удивительной быстротой пройдя по дорожке.

Гвен глубоко вздохнула, набрала номер, указанный на бланке фирмы, и попросила Кэма. Услышав его голос, она прислонилась к стене.

– Это Гвен. Гвен Харпер.

Голос тут же изменился. И она не могла винить Кэма. Он ясно дал понять, что по-прежнему сердится на нее за то, как она повела себя тогда, тринадцать лет назад. Время лечит – это большая, большая ложь.

– Хотела спросить, можно ли поговорить с тобой о моей бабушке. – Гвен пробежала взглядом по коридору, и ей показалось, что двери, как глаза, наблюдают за ней. – Я не знала ее, но вот теперь живу в ее доме. Это так странно. Разбираю ее вещи и ощущаю себя посторонней, вторгшейся в чужие владения.

– Ну так возвращайся домой, – холодно сказал Кэм.

– Не хочу, – сказала она, умолчав из осторожности о том, что никакого дома у нее нет. Хотя нет, дом у нее был. Эндхауз. – Я собираюсь остаться здесь.

Кэм не ответил, и Гвен показалось, что она слышит, как он усмехается на другом конце линии.

– По крайней мере, на какое-то время. – Ей так хотелось, чтобы Кэм не вел себя враждебно. Или чтобы ее не заботило так его поведение.

– Почему ты не спросила своих родственников? Свою маму?

– Они не ладили. Между ними случилось что-то, когда я была еще ребенком, и нам не разрешали видеться с ней. Не разрешали даже произносить ее имя. – Гвен принужденно рассмеялась – показать, что она понимает, как нелепо, как смехотворно это звучит. Что она, рассудительная, нормальная Гвен Харпер, никогда бы так себя не вела.

– Я плохо ее знал, – сказал Кэм. – Только в профессиональном качестве.

– И все-таки. Помочь может любая мелочь. Пожалуйста.

– Ты же вроде бы сказала, что живешь рядом с ее сиделкой? Уж она-то точно знает о ней больше, чем я.

– Она не сиделка. Просто помогала по дому. И у меня о ней другое мнение. Знаю, ты не обязан, но я не отниму у тебя много времени. Приеду в город, и мы могли бы просто выпить кофе. Или сходить на ланч. Я заплачу.

– Взятка – деяние противозаконное, сама знаешь.

Гвен улыбнулась, услышав, как смягчился его тон.

– Я на все готова.

На секунду-другую между ними повисло молчание. Потом он вздохнул.

– Завтра, после работы. По стаканчику.

– Замечательно. Огромное тебе спасибо и…

Он перебил ее:

– Угощаешь ты.

На следующий день Гвен постаралась припарковаться как можно ближе к городскому центру, с опозданием поняв, что было бы благоразумнее прийти сюда пешком. В конце концов она оставила «Ниссан» на платной парковке, откуда прошла еще милю до офиса Кэма. Он ждал ее в «Лексусе» возле тротуара. Гвен открыла дверцу, и Кэм вздрогнул от неожиданности.

– Привет.

– До паба далеко? Дело в том, что моя машина практически осталась в Эндхаузе. Ближе мне подъехать не удалось.

– Да, извини, с парковкой у нас тяжело.

– Ничего. – Гвен проскользнула в машину. Ей нужно было понизить уровень враждебности между ними и наладить отношения с Кэмом на взрослой основе. Вот только он не смотрел на нее, и это раздражало.

– Вообще-то, – заговорил Кэм, обращаясь к рулевому колесу, – я как раз собирался позвонить тебе и все отменить.

– Вот как?

Пронзительный звон бесцеремонно вторгся в их разговор, и Гвен оглянулась, пытаясь обнаружить источник ужасного звука.

– Да, – хмуро кивнул Кэм. – Это сигнализация. Пристегни ремень.

– Но мы же еще не поехали.

– В нас могут врезаться сзади, и тогда ты вылетишь через лобовое стекло.

Гвен набросила ремень.

– Вообще-то, – сказал Кэм нарочито небрежным тоном, – денек был тот еще, и я выжат как лимон.

– Мы договорились на определенное время. Чтобы отменить встречу, нужно звонить заранее. А если звонят перед самой встречей, то для того, чтобы ее сократить, а не отменить.