Линус удивился, но, поразмыслив, кивнул:

– Да, лучше придерживайся первоначальной версии. – Сейчас он рассуждал как адвокат. – Не сказала, и ладно, все равно это роли не играет.

– Ума не приложу, что случилось с Уолтом.

Линус только развел руками:

– Теряюсь в догадках. Ситуация вообще из ряда вон.

Мобильный Одессы завибрировал. Она дернулась посмотреть, но Линус ее опередил:

– Твоя мама.

Одесса откинулась на подушки:

– Не могу.

– Не можешь – и не надо. – Линус выдернул зарядное устройство из розетки и встал. – Спи.

Она кивнула, и он тихонько скрылся за дверью.

К середине дня круглосуточные новостные каналы как с цепи сорвались, смакуя подробности страшного преступления. Опираясь на видеоролики с телефонов, рассказы свидетелей, фотоснимки пулевых отверстий и отчеты Федерального управления гражданской авиации, журналисты воссоздали детальную картину «последнего полета» Кэри Питерса. Одесса смотрела репортаж по ноутбуку, рядом на столе остывал забытый чай.

Питерс убил пятерых человек: двух сотрудников аэропорта Тетерборо и трех членов семьи. Одессу насторожили показания владельца угнанного джипа, точнее, его описание Питерса – безучастное лицо, отстраненный взгляд. То же самое Одесса наблюдала у Леппо.

Как сообщалось далее, Питерса нейтрализовали стражи правопорядка, в результате перестрелки погиб агент ФБР. Выходит, правда еще не всплыла на поверхность. Однако Одесса понимала: это лишь вопрос времени.

В заключение журналисты пытались обосновать мотивы Питерса. Финансовые неурядицы, разлад в семье, загубленная карьера. Питерс, безусловно, испытывал сильнейший стресс, однако это ни в коей мере не оправдывало его зверства. Спокойный и уравновешенный по натуре, Питерс в прошлом не переживал глубоких травм, способных пробудить в нем зверя.

Впрочем, все вышесказанное относилось и к Леппо. Одесса перебирала в памяти подробности их совместного ужина, но не нашла ни единой зацепки. Поездка в Монклер тоже прошла заурядно: Леппо был в своем репертуаре, следовал интуиции, которой доверял безраздельно. Проникновение в дом: матерый агент руководит операцией. Одесса, ошарашенная жуткой находкой в кладовой. Жаль, она плохо прислушалась к звукам наверху.

Когда завязалась драка? Почему Леппо выстрелил из «глока»? Как у него оказался разделочный нож, позаимствованный Питерсом на кухне?

От размышлений отвлек сотовый. Звонили из Клермонта. Они выслали машину. Одессу ждут для повторного допроса.

– Давай найму тебе адвоката, – предложил Линус.

– Мне такая роскошь не по карману.

– Это не роскошь, а необходимость.

Одесса приняла душ, переоделась и, сопровождаемая адвокатом из Бюро, поехала в Клермонт. Допрос записывали на камеру, девушке удалось сдержаться и не заплакать. Ее не спрашивали о состоянии тела Леппо после того, как он упал. Она подписала протоколы, предварительно проверенные адвокатом, и выслушала предписание не покидать город на случай, если ее вызовут в отдел профессиональной ответственности – подразделение ФБР, ведавшее внутренними вопросами.

Одесса все ждала, когда у нее потребуют сдать удостоверение и жетон. Пистолет отобрали накануне. На период расследования ее официально назначили на делопроизводство – стандартная процедура. Одесса поинтересовалась, на сколько затянется расследование.

– Пара-тройка недель, может, больше.

Тон, каким уполномоченный произнес «больше», окончательно убедил Одессу, что увольнение неизбежно. Разумеется, случится это после вынесения вердикта, в качестве причины назовут какие-нибудь мелкие нарушения. Но горькая правда такова: Одесса убила напарника, и никакие смягчающие обстоятельства не загладят ее вину. Никто в здравом уме не захочет работать с ней бок о бок.

После дознания ее обещали отвезти домой на служебной машине. Одесса в полном одиночестве спустилась в гараж и вдруг услышала трель мобильного. На экране высветилось имя абонента: «Мама».

Одесса содрогнулась. Только не это! Вероятно, до матери уже дошла информация – через СМИ, например, – и ей не терпится узнать все из первых рук, а Одесса совершенно не настроена обсуждать свои проблемы. А может, мама не в курсе, звонит просто поболтать (впервые за почти две недели), и, если утаить от нее правду, обид потом не оберешься. Почему ты мне не сказала?! Бесконечные упреки. Чувство вины. Да, вины. Мир Одессы рухнул, однако мама умудрится свести все к собственной персоне. Могла бы поделиться с матерью!

Нет, трубку она не возьмет. Не сейчас. Но и переадресовка вызова на голосовую почту ее тоже не спасет.

Никогда не спасала.

Одесса направилась к выходу. Ни в какую машину она не сядет, точка. Подойдя к двери, Одесса ускорила шаг, опасаясь, что ее заметят и окликнут.

Выскользнув на улицу, она миновала два квартала и лишь тогда смогла вздохнуть полной грудью. Попутно послала эсэмэску Линусу: «Не валяй дурака, иди на работу. Дознание кончилось, все нормально». Небо заволокло серыми дождевыми тучами, однако на землю пролилось лишь несколько холодных капель.

Стараясь держаться подальше от опасных прибрежных кварталов, Одесса бесцельно шагала на север, мимо автомоек и салонов сотовой связи, мимо бакалейных лавок и изрисованных граффити пустых витрин. Она уже начала уставать от разбитых тротуаров и безликих улиц, когда впереди возникло кладбище Маунт-Плезант – оазис тишины в беспокойном городе.

У ворот в готическом викторианском стиле стоял каменный указатель с выбитой датой «1844». Одесса бродила по извилистым тропинкам, среди надгробий, романских часовен и изысканных склепов. Здесь царила особая атмосфера.

В голове роились мысли – разрозненные, путаные. Перед внутренним взором то и дело всплывала досадливая гримаса Линуса, когда она рассказала про сущность… фантом… нечто покинувшее бренное тело Леппо. Как бы ей хотелось не поверить собственным глазам, выбросить тот момент из памяти. Забыть как страшный сон.

Внезапно желудок свело от голода. Одесса отыскала доминиканский ресторанчик и заказала жареную курицу с рисом. Самое отрадное – ресторан ничуть не походил на «Поварешку», где они в последний раз ужинали с Леппо.

Уолт, какой бес в тебя вселился?

В Харрисон Одесса вернулась до заката. Ноги гудели после долгой прогулки, ступни словно натерли наждаком, однако усталость как рукой сняло при виде толпы перед домом. Одесса не сразу сообразила, что к чему, но в следующий миг ее осенило; тело откликнулось мощным всплеском адреналина: «бей или беги».

Здание оцепили репортеры. Вдоль дороги выстроились новостные фургоны. Охотники за сенсациями собирались взять ее измором. Точно так же они осаждали Питерса, когда грянул скандал. Теперь Одессе предстоит испытать это на своей шкуре.

Подобно грабителю с полными карманами добычи, заметившему вдалеке патруль, она развернулась на каблуках и зашагала прочь. По спине струился холодный пот. Только бы ее не окликнули и не бросились в погоню! Значит, все уже в курсе про шальной выстрел и кто его совершил. Переведенный в беззвучный режим мобильник валялся в сумочке и наверняка разрывался от голосовых сообщений. Одесса почувствовала себя загнанным зверем и смахнула набежавшие слезы.