— те, кто сам недалеко ушел от бедняков. Они селились ближе всех к слободкам нищеты, они не могли успешно защищаться, у них было, что взять. Им отчаянно завидовали те, кто не желал трудиться или кому просто меньше повезло в жизни. Поговаривали о вырезанных семьях, изнасилованных девушках, сожженных домах.

Социальной поддержки от государства здесь нет. Разве что Обители или отдельные бояре считают нужным как-то помочь обездоленным. Надеюсь, они сочтут нынешний повод достаточно весомым, чтобы растрясти мошну и хотя бы построить дома на месте сгоревших, их не может быть слишком много. Впрочем, если вскоре начнётся война, тратить в её преддверии деньги на чужих людей никто не станет.

Текущее положение новые сведения прояснили, причины событий оставались скрыты. Я по-прежнему не понимал, какую цель преследовали неведомые организаторы бунта. Боеспособность княжества не пострадала, органы власти продолжают действовать, разве что появился формальный повод для стороннего вмешательства. Купцов с юга побили, их обозы разграбили, многие из них сейчас сидят в порубах и ожидают суда. Но тут как — поводом больше, поводом меньше… Если Родня захочет напасть, о формальностях она задумается в последнюю очередь.

В тот же день, только слегка позднее, забежал к Короткому Шагу. Людей здесь оказалось поменьше, зато старцы, да и простые ученики, ходили напряженные, с целеустремленными выражениями лиц. Занятий не проводилось, но мне повезло поймать Волка в переходе и узнать у него о ближайших перспективах.

— Завтра приходи, — огорошил меня препод. — Сегодня кое-какие дела закончим, а с завтрашнего дня обитель продолжит работать в обычном режиме.

— Южан ловите? — рискнул предположить я.

Вообще-то говоря, не моё дело. Но предположение напрашивается и за спрос по башке дать не должны.

— Поджигателей, — назидательно помахал пальцем в воздухе Волк. — Поджигателей и убийц. Они, знаешь ли, с разных сторон съезжались.

— Как вы их пропустили только? — продолжал наглеть я.

— Не пропустили, — вздохнул старец. Посмотрел на меня с сомнением, пожал плечами. — Ладно, всё равно скоро узнаешь, сплетни уже ползут. Лучше сам расскажу. По их плану начать должны были не два дня назад, а сегодня, нынешней ночью. Три ватаги удальцов к городу подходили. Наши, в смысле, княжеские прознатчики, о том узнали и ватаги на границе перехватили и посекли. Те, кто бунтом руководил и организовывал, поняли, что за ними следят, быстро сориентировались, подняли людишек на бузу, а сами скрылись под шумок.

— И доказательств нет.

— Вот видишь, ты сам всё понимаешь, — открыто улыбнулся Волк. Вербует или рефлекс? Скорее, последнее, зачем ему сдался младший отпрыск не самого сильного рода.

Значит, верхушка сбежала, бросив исполнителей на убой. Непонятно только, почему они сдали бояр — всё-таки агентов влияния принято беречь, насколько я понимаю. Впрочем, вполне возможно, что понимаю я неправильно, или просто не видели смысла заботиться об отработанном материале. Тогда Кошкины и Плоскиничи не более чем инструменты для одноразовой акции и допросчики ничего ценного из них не вытащат при всём рвении.

Глава 6

Вече собрали невероятно поздно, когда народ успел остыть. В первый день самые горячие головы предлагали идти, бить южан, однако сначала пошли разговоры о том, что в погромах отметились не только роднинские, но и иные «гости», потом взяли под стражу наших собственных бояр, время ушло и люди успокоились. Тем не менее, обсудить происшедшее и решить, что делать дальше, было необходимо.

В любой земле, в каждом княжестве власть состоит из трёх опор — князь, бояре, вече. Влияние у них везде разное. В центральных и юго-восточных регионах земель словенских традиционно сильны князья, у них больше прав и они, в общем, способны продавить любое или почти любое решение. На севере и крайнем юго-западе держат марку бояре, они могут согнать — и сгоняют — неугодных им князей, а вече либо не собирается, либо служит средством придания законности решениям группировок. В восточных и северо-восточных землях очень велико влияние народных собраний. Здесь существует сильный институт представителей, много различных объединений вроде купеческих союзов или собраний бронников, пользуются весомым авторитетом Обители.

Князь, конечно, мог бы отправиться в поход без одобрения веча. Это его право и в чём-то долг — добывать славу себе и дружине. Воин обязан демонстрировать молодецкую удаль, иначе общество его не поймёт и начнёт воспринимать в качестве обманщика, занимающего место не по праву. Князь, в свою очередь, должен обеспечить служащим ему бойцам возможность для демонстрации силы, ярости, удачи, наградой которых станет взятая в бою добыча. Хотя с общественной точки зрения добыча не столь важна, подтверждение статуса важнее.

Помнится, в каком-то фильме, ещё в прошлой жизни, главный герой кричал нечто вроде «я не хочу войны»! Настоящий князь такого никогда не скажет. Князь — это и есть война.

Согласие веча на поход позволяет возложить часть расходов на подготовку на общество. В зависимости от традиций и законодательства, деньги выделяют городские советы (или одна дума, столичная) либо просто граждане скидываются кому сколько мошна позволит. Кроме того, вече может нанять охочих людей — а может не нанять! — в крайних случаях объявляет сбор ополчения на полноценную войну. Короче говоря, со стороны князя выгодно заручиться поддержкой горожан.

Нас, отроков, на площадь не допустили. Находиться на ней имеют право исключительно голосующие, то есть хозяева подворий с доходом выше определенного ценза. Учитывая, что подворьями в Березове владеют не только отдельные люди, но и организации вроде нашей сотни, можно говорить о полноценном представительстве всей земли. Поэтому решения столичного веча обязательны для княжества и никем не оспариваются, отказ исполнять приговор равносилен мятежу. Подсчетом голосов занимаются редко и только по особо значимым вопросам. Как правило, согласие или отказ от предложения определяют «на глазок», по количеству поднятых в воздух рук с зажатыми шапками. Если точно сказать нельзя, обычно вопрос откладывают.

Итак, на самой площади — голосующие, по бокам их помощники и крикуны-подпевалы, дерущие глотку по указке хозяина, в ведущих на главную площадь улочках, на крышах и вообще где получится толпятся зеваки, с удовольствием обсуждающие всё и всех, кто на глаза попадётся. Особенно доставалось главным действующим лицам, собравшимся на особом помосте. На площади принято кучковаться по территориальному признаку, то есть жители одной слободы обычно толпятся вместе. Исключение составляет небольшое число вятших бояр, живущих рядом, но стоящих во главе поддерживающих их групп. Боярин Милобуд Заточник, к примеру, находился в окружении восьми известных купцов, тоже пришедших на вече не в одиночестве, точно так же окружены своими людьми другие лидеры. Достаточно посмотреть на них, чтобы понять,