«На шахматной доске разбросаны буквы дореволюционного алфавита, можно ходить королем или конем. Необходимо прочитать фразу Леонида Андреева».

Библиотекарь на ходу мне удивленно сказала:

– Послушайте, у нас вся школа ни с того ни с сего увлеклась Андреевым. Вы не знаете, что произошло?

Поздно ночью разбудил звонок, поднял трубку и слышу: «Деньги – это странствующая свобода мира, которую рабы куют для своих господ».

Утром спросил, как удалось прочитать.

– Взяли частотный словарь окончаний в публичке, а дальше всё просто.

Вот так познакомил школу с Андреевым. Чехов говорил, что его, век спустя, читать не будут. Читают, Антон Павлович, читают.

понедельник

Дневник – всегда взгляд в прошлое. Я не фантаст, фантастики не люблю. Мне прошлого с лихвой хватает.

…А потом мы изучали алфавит, ели: яблоки, бананы, виноград, груши, дыни… Умножали ум на уроках арифметики и отнимали его на переменах. В дружбе открывали законы деления, скучали на каникулах друг без друга и учились складывать в уме.

Однажды к нам на урок географии пришел Он. Он рисовал на арбузах материки и острова, мы раскрашивали их реками и горами. Потом все дружно поглощали эти знания, и они опускались на дно наших желудков, и было так весело, что Земля в нас, а мы – ее Атланты, нам всё было по плечу.

Он заставлял нас бегать к сугробам и совать головы в Антарктиду. Потом строил, мы подтягивали на брюках ремни экваторов и шли рисовать на лунной поверхности дынь кратеры.

А деление с остатком учили, когда играли в «кондалы».

– Кондалы?

– Закованы, раскуйте нас!

– Кто из нас? Кто-то становился делителем, кто-то делимым, и частное было, и был остаток. В полдень снимали с крыш восклицательные знаки сосулек и играли ими в мушкетеров.

Мы не спали, во снах пели под аккомпанемент ступенек, на которых Он написал: «До», «Ре», «Ми», «Фа», «Соль», «Ля», «Си», «До». «До» – красного цвета, «Ре» – оранжевого, «Ми» – желтого, «Фа» – зеленого, «Соль» – голубого.

Вместо египетских пирамид строили снежные горки и катались с них под звонкие законы физики, набивая рты белыми молекулами снега, голубого-голубого, как любимая нота «Соль».

Под Новый год изучали развертку шара на мандаринах, загадывали «чет-нечет» на косточках. Влюблялись под Первый закон Ньютона и дрались за любовь под Второй. Закон Ома постигали, упершись тремя лбами друг в друга. Вместе готовили тюрю под вопли Архимеда. И удивлялись чуду воды. Оживая из льда, она уменьшалась в размерах. Мы, потрясенные, спрашивали Его:

– Где остальное? Он завораживал:

– Остальное – это душа.

И мы думали, думали, до самого дна детства думали.

А когда там, на дне, из белых лебедей превратились в гадких утят, в дядей и тетей, вдруг узнали, что делят не только при дружбе. Оказалось, что есть делители пострашнее снарядов и бомб. Религии, партии, национальности, кошельки разбросали нас по разные стороны баррикад.

Нами стали расставлять знаки препинания в призывах, в лозунгах. Многие из нас – ударения в бранных словах, скобки, кавычки. Нами играют в «крестики-нолики». Кто-то из нас вышел в козыри, кто-то в дамки прошел.

Мы забыли, как вместе по ночам ходили ставить точку тишиной в центре огромного белого поля размером в радиус радуги.

И каждый из нас уносил этот глобус тишины в свой сон, чтобы утром нарисовать на нем материки и острова… И отдать Ему, Учителю, копию Земли, со всеми буквами алфавита: яблоками, бананами, виноградом, грушами, дынями…

Вот они все лежат перед нами на блюде, нет только съедобного глобуса. Потому что этот арбуз – наша Земля, и она неделима, как тот атом. Потому что если его разделить, нас не будет. Вспомните, как Он говорил нам:

– Атомы можно только умножать, дети…

вторник

Каникулы кончились. Бубен буден отсчитал половину учебного года. Пусть будут будни быта сыты!

среда

Первый день занятий после новогодних каникул – это своеобразный карнавал школьных коридоров.

– Анохин, ты почему не на уроке?

– А у меня кровь из пальца взяли.

– Ну и что?

– Сил нет.

– Так вы же на математике головой работаете.

– Постучаться сил нет.

Стою у приоткрытой двери кабинета литературы.

– Итак, сегодня вы называете любое литературное произведение с фамилией автора на вторую букву алфавита, и я в течение 15 секунд озвучиваю фамилию полностью.

– Обелиск?

– Быков.

– Горячий снег?

– Бондарев.

– Классный журнал?

– Извините, кажется, я проиграла. Подскажите мне автора.

– Марина Витальевна Беляева.

– Это кто такая?

– Это вы, Марина Витальевна.

Смех – самое успешное слово урока. После этого слова можно творить чудеса.

четверг

Под старый Новый год приснился страшный сон. Будто сижу на уроке русского языка, она меня видит и никак не реагирует. Дети замерли, спины просят помощи, а у меня нет сил встать и прекратить безобразие.

– Я вам не Мона Лиза, улыбки засуньте в карман. Мне роденовский кулак больше по нутру. Ухну по столу – и звонка не потребуется. Вся школа вокруг оси завертится, у директора усы повыпадают, и завуч осой заверещит. На вешалке рукава пальто по швам обвиснут. У меня такие, как вы, фиалки занюханные, на ходу дохнут.

Проснулся и долго убегал глазами от ужаса сна до яви счастья.

пятница

Вопросы – это тот реликтовый лес, который вырубать не стоит. Ответы тупы и безнадежны.

Почему нынешние дети хотят быть депутатами, а не космонавтами?

Доброта даунов – это подсказка?

Может, музыка – это тот единственный мизер, который человеку удался?

Очеловечивать истину – это преступление?

Волосы – это единственная вольность головы?