— Садитесь к столу.

— Но…

Саманта колебалась, глядя на камчатую салфетку, сверкающее серебро, красивый севрский фарфор.

Она страшно хотела есть, никогда в жизни не была так голодна, но почему-то ее одурманенный мозг сигнализировал, что если только однажды вкусить пищу под этой крышей, то…

— Я сказал, садитесь.

Рауль нахмурился, и тут дверь открылась и вошла горничная. Она поставила на стол супницу и корзинку с булочками.

Пробормотав «спасибо», Саманта проскользнула на свое место.

Суп из свежих овощей был очень вкусным, так же как и поданная вслед за ним тающая во рту говядина с пряностями и с гарниром из молодых овощей.

Саманта старалась есть спокойно и с достоинством, словно она была на королевском обеде, но это ей не очень удавалось. Рауль полулежал в кресле возле камина, вытянув длинные ноги. На лице его играли блики пламени от зажженных свечей. Хозяин наблюдал за девушкой, и каждый раз, когда она смотрела в его сторону, глаза его сужались до узких щелок. Он был похож на ленивого сонного кота, но это уже не могло ее обмануть. Если она еще раз попробует своевольничать, этот обманчивый вид легкой летаргии мигом слетит с него.

Горничная унесла пустые тарелки и поставила перед гостьей кофе, сливки и торт. Когда Саманта налила себе кофе и взяла десертную вилочку, чтобы приступить к торту, Рауль заметил:

— Так вы, оказывается, были голодны. Когда вы ели в последний раз?

— Ну…

Девушка нахмурилась, так как не могла вспомнить. Похоже, что в ту минуту, когда она выглянула из окна гостиницы и увидела блестящую серую машину, ее жизнь остановилась, а потом началась сначала, но уже совсем по-другому. Будет ли она когда-нибудь снова прежней?

Рауль все еще не сводил с нее глаз, и она закончила неуверенно:

— Я выпила кофе с булочкой перед тем, как вы поймали меня. Вот и все, хотя это не служит оправданием…

— Оправданием чего?

— Моей жадности.

— Ради бога! — Он поднял руку. — Мне очень приятно видеть, как вы наслаждаетесь едой.

— О! — Только и могла она выдавить.

— Большинство женщин так обеспокоены своей фигурой, что боятся переедать.

— Я тоже обеспокоена своей фигурой, — неожиданно для себя выпалила Саманта. — Ее слишком мало.

— Напротив, она безупречна. Гибкая и стройная как тростинка.

— О, пожалуйста, вы не должны…

— И что бы вы ни думали о своем теле, обещаю вам, что очень скоро научу вас гордиться им.

Девушка уставилась на мужчину бессмысленным взглядом, словно испытала шок, но он спокойно заметил:

— Вы не допили свой кофе.

— Н-н-нет… что-то не хочется, — пробормотала она, все еще потрясенная его обещанием.

— Очень хорошо. — Рауль встал. — Тогда пойдем.

Саманта медленно поднялась со стула. Ноги ее были как ватные, так что в первый момент ей даже пришлось ухватиться рукой за край стола. На запястье, которое побывало в железном обруче, явственно просматривались синяки.

— Обратно в темницу, я полагаю?

Она пыталась говорить непринужденно, но голос ее дрожал.

Рауль подошел к ней, как кот к маслу, и замер, заложив большие пальцы за пояс и не сводя с нее глаз. При свете свечей он казался еще красивей, а его фигура — еще более мужественной.

— Дадите мне слово, что, если я снова помещу вас в комнате Лолиты, вы не будете делать глупостей?

Его голос звучал мягко, вкрадчиво, а мысль о кровати с красивым бархатным покрывалом была слишком соблазнительной. И она была так утомлена, что, казалось, готова на все.

Но, собрав волю в кулак, Саманта упрямо ответила:

— Уверена, вы не можете всерьез рассчитывать, что я вам это обещаю.

Он хрипло рассмеялся.

— Конечно! Я и не рассчитываю. — С минуту он смотрел на нее в размышлении, а потом объявил: — Пойдете наверх со мной.

Они прошли мимо спальни Лолиты. Значит, он ведет ее в другую комнату, где под окном, без сомнения, нет такого удобного дерева. Может быть, она выиграла это маленькое сражение?

Рауль слегка повернулся к ней. Нет, лицо его не было похоже на лицо человека, обескураженного первым в жизни поражением.

Они прошли до самого конца коридора, и здесь он открыл дверь и пропустил Саманту вперед. Она вошла и тут же остановилась как вкопанная. Комната была очень просторная, кровать — величественная, с резными спинками из темного дерева.

Стеганое шелковое покрывало темно-синего цвета было откинуто, словно приглашая лечь того, кто будет спать под ним.

Но не это великолепие поразило девушку. На спинку стула были небрежно брошены кремовые брюки для верховой езды и черная рубашка, а под стулом стояла пара черных лаковых сапог. Значит, это его комната!

— Да, это так, Сэмми, — замурлыкал ей на ухо голос Рауля, угадавшего чужие мысли. — Я не могу оставить вас под надзором моих слуг, не могу возложить на них такую большую ответственность и, возможно, подвергнуть их искушению выпустить невинное дитя на волю. Я также не настолько жесток, чтобы оставить вас ночевать в подземной темнице. Поэтому вы проведете ночь в этой комнате. В моей спальне. — И добавил, чтобы она не могла ошибиться в его намерении: — Со мной.

— Нет! — Саманта сжала руками горло и прислонилась к стене. — Нет, это невозможно! Даю вам слово, что не буду пытаться удрать, клянусь…

Рауль усмехнулся, что еще сильнее ударило по ее и без того натянутым нервам.

— Уже поздно, дорогая.

— Я никогда не лягу в эту кровать с вами, никогда!

— Нет, обязательно ляжете. Хотя бы по той причине, что я гораздо сильнее вас.

Она смотрела на него с такой ненавистью, что губы его искривились.

— К чему это девичье возбуждение? Ведь вы, без сомнения, лежали в постели со многими мужчинами.

— Я…

Ее голос сорвался.

— Что касается меня, это будет чем-то вроде эксперимента. Понимаете, я никогда раньше не спал с женщиной.

— Вы рассчитываете, что я поверю?

Она нервно рассмеялась.

— Это правда. Конечно, не могу сказать, что я абсолютно неопытный. — Он слегка улыбнулся. — У меня были два продолжительных романа, оба закончились по обоюдному согласию, но я не приглашал ни одну из этих женщин делить со мной постель. Поэтому… — его рот расплылся в улыбке, — вы удостоены чести, милая моя.

— Удостоена чести? — Ее голос поднялся на тон выше. — Чести быть первой изнасилованной в этой постели?

Улыбка его исчезла.

— Нет необходимости так грубить. Мы встречаемся как равные в любовной игре, поэтому с моей стороны будет приятная победа, с вашей — такая же приятная капитуляция.