Утром я проснулась в начале девятого. Так, у меня даже есть время «покачаться», и я это сделаю, надо поддерживать форму. Я взялась за гантели, но через несколько минут мои занятия прервал телефонный звонок. Я подняла трубку:

– Алло?

– Татьяна? Это Родион. Я вас не разбудил?

– Нет, нет, я уже встала. Что-то случилось?

Его голос был очень взволнованным.

– Даже не знаю, как сказать…

– Тогда скажите все, как есть.

– Мне только что позвонил Федор, двоюродный брат нашего Виктора. Они с женой в шоке. Произошло такое, что в это даже трудно поверить!.. Они звонили с кладбища…

– Да что же все-таки случилось?

– Федор с женой приехали на кладбище рано утром. Сегодня Виктору девять дней, я говорил… Так вот, они хотели перед поминками Виктору на могилу цветы положить. Подошли к могиле, а там… Жена Федора чуть в обморок не упала…

– Родион, вы можете наконец сказать, что конкретно произошло? Что с могилой? Венки украли?

– Хуже!.. Над ней надругались…

– Это как?

– Все венки разбросаны в стороны, некоторые далеко… крест вырван, валяется рядом, а на его месте… отрезанная собачья голова… вся в крови… Так Федор сказал.

– Родион, слушайте меня внимательно! Сейчас же позвоните этому Федору и скажите, чтобы они ничего там не трогали, слышите: ни-че-го! И чтобы к могиле близко не подходили, а то следы затопчут. Вы можете сейчас за мной заехать?

– Зачем?

– Поедем на кладбище, мне надо все самой осмотреть.

– Ну, хорошо. Я только позвоню на работу, отпрошусь.

– Когда вы приедете?

– Если ничего не случится, примерно через полчаса.

– Запишите мой адрес. Я буду стоять около своего дома, на улице, чтобы время не терять…

Я положила трубку и быстро пошла в душ. Кофе отменяется, макияж тоже… На кладбище можно отправиться и с ненакрашенными глазами. Что бы мне надеть поскромнее и потемнее?

Через полчаса я стояла на углу у своего дома, в темно-серых брюках и черной блузке. Родион не заставил себя долго ждать. Он затормозил рядом со мной, и я быстро вскочила в его «Ауди». Мы помчались на кладбище.

Родион остановил машину у ворот. Мы вышли и двинулись по аллейке между могилами. Идти пришлось долго. Кладбище настолько выросло и расширилось, что последние могилы были почти на самом краю какого-то оврага.

Наконец мы остановились. Родиону не пришлось показывать мне место захоронения своего друга – все и так было видно. Свежая могила, еще без ограды и памятника. Насыпанный бугорок земли был забросан цветами, выдернутыми из поломанных венков. Ошметки венков валялись вокруг. Деревянный простенький крест лежал примерно в метре от насыпи. А на его месте действительно торчала большая голова собаки, с прикрытыми глазами и оскаленной окровавленной пастью. Кровь была повсюду, много крови, как будто убили не одну собаку, а по меньшей мере пять. Зрелище было просто жуткое! Я посмотрела на Родиона. Он был мрачнее тучи.

– Что скажете, доктор? – спросила я.

– Убью того, кто это сделал, – сказал он тихо.

– Не подходите близко, – предупредила я, взяла фотоаппарат и сфотографировала могилу с разных сторон. Потом я заметила на кресте какую-то надпись. Я придвинулась к ней и прочитала нацарапанные чем-то острым слова: «Собаке – собачья смерть!» Я сфотографировала и надпись. Внимательно осмотрела следы вокруг, но с этим было сложно: очевидно, когда хоронили Виктора и укладывали на могилу венки, здесь топталось много народу. Все-таки я кое-что рассмотрела и сфотографировала.

– Теперь можно подойти, – сказала я Родиону. Он подошел и увидел надпись на кресте. – Как вы это прокомментируете?

– Это… невероятно!

– Кто мог так ненавидеть вашего покойного друга?

– Я не знаю… Это дикость… Это чудовищно… Надо позвонить в милицию!

Родион достал из кармана сотовый.

– Да, теперь можно, – сказала я, – я осмотрела и сфотографировала все, что нужно.

– У вас есть какие-то соображения? – спросил Родион.

– Конечно, есть.

– Какие?

– Вашего друга кто-то очень сильно ненавидит. Так сильно, что даже его смерть не может успокоить этого человека. Поверьте, для подобного поступка, – я кивнула на могилу, – нужны очень веские причины.

Родион стал звонить в милицию. А я взяла чистый целлофановый пакет и положила в него комок земли, пропитанный кровью. А перед тем как убрать его, понюхала. Странный запах был у этой крови. Пахло чем-то кислым и очень знакомым. Только чем, я не могла понять. Так и так, придется сегодня ехать к шутнику-патологоанатому. Я направилась к домику для сторожей, который заприметила, когда мы еще шли сюда. Я открыла дверь и увидела в комнате двух мужчин. Они сильно ругались, используя идиоматические выражения. Один был в рабочей грязной одежде, он сидел за столом. Второй стоял перед ним, он был одет в чистое. «Чистый» кричал на «грязного»:

– А я тебе говорю, что тебе деньги за это платят, а ты не хочешь свою ж… поднять и посмотреть, что с могилой сделали!

– А я тебе в третий раз говорю: видел я, что там сделали! Только вчера там ничего не было, мы с Петровичем в восемь вечера все кладбище обошли. А сегодня утром – нате вам, собаки на могилах появились! Так это ночью кто-то сделал! А ночью мы по кладбищу ходить не обязаны…

– Я тебе покажу, что вы обязаны, а что нет, я на вас жалобу напишу! – кричал «чистый».

– Да пиши хоть министру! – махнул рукой «грязный». – Здесь могил двадцать тысяч, я что, возле каждой стоять должен?

– Черт бы вас всех побрал! – «Чистый», вытирая лоб платком, выскочил из сторожки, толкнув меня. Я выбежала за ним следом.

– Федор!

Он обернулся, недоуменно посмотрел на меня.

– Извините, не знаю вашего отчества, – я подошла к нему поближе.

– Иванович, – сказал он сердито, – что вам нужно? Вы кто?

– Я Татьяна Иванова, частный сыщик. Меня нанял Родион…

– Да, он что-то говорил… Я только не понял, зачем он вас нанял?

– Расследовать убийство вашего брата Виктора.

– Че-го?! – Федор Иванович посмотрел на меня, как на дурочку, которую по ошибке выпустили из психушки. Он был лет сорока, невысокого роста, полноват, коренаст, с загорелым лицом и похож на председателя колхоза: вроде не совсем тракторист, но и не интеллигент.

– Повторить? Вы плохо слышите?

– Да ты че, милая? «Убийство»… Витек грибами отравился, это даже этот… как его… анатом какой-то сказал!

К нам подошел Родион. Поздоровался с Федором Ивановичем за руку и сообщил, что милицию он вызвал, обещали приехать.