его эсминцами, подорвались четыре (!) немецких крейсера, восемь миноносцев и одиннадцать транспортов. После этого рейда наших эсминцев командующий германским флотом на Балтике принц Генрих Прусский запретил командирам кораблей выходить а Балтику до тех пор, пока специалисты не найдут эффективного способа борьбы с русскими морскими минами Пока муж ставил мины у германского побережья, его супруга, освоившая еще в юные годы сестринскому делу, стала добровольно ухаживать за раненными в госпитале. Впоследствии дочь вспоминала, что в это время мать стала очень религиозной.

Когда в один из своих недолгих приездов домой, Рощаковского. Дочь спросила:

– Папа, а ты тоже так сильно веришь в Бога, как наша мама?

– Сейчас такое время, что без веры никак нельзя! – ответил отец, погладив дочь по голове.

– И ты тоже молишься Богу!

– Каждый раз, когда выхожу в море! Кроме того у нас в роду Рощаковский есть особая молитва.

– Я тоже хочу ее знать!

– Тогда запоминай. Господи, не покинь меня, заблудшего! Имя твое – Сила, укрепи ж меня слабого и бессильного! Имя твое – Свет, освети душу мою, померкнувшую в жизненной борьбе и страстях! Имя твое – Покой, дай неприкаянной душе моей обрести покой! Имя твое – Милосердие, смилуйся над нами!

Поздравляя команды эсминцев с рождеством 1915 года, Эссен вручил Рощаковскому погоны капитана 2 ранга и объявил о новом назначении – командиром эсминца «Легкий». Эсминец, правда, вот уже больше года стоял в Ревеле в ремонте и был невероятно запущен. Но глаза боятся, а руки делают. Не прошло и месяца, как Рощаковский вывел корабль из завода, быстро отработал команду, и, вступив в первую линию, принял самое активное участие в боевых делах.

Эсминец «Легкий»

В апреле группа эсминцев, включая «Легкий» выставила заграждение у Либавы, на месте, где немцы, по сведениям разведки, недавно проводили усиленное траление, а потому была уверенность, что кто-нибудь да на наши мины и наскочит.

Новое назначение было омрачено внезапной смертью адмирала Эссена. Любимый Эссеном миноносец "Пограничник" доставил сопровождаемый георгиевским караулом прах командующего к Английской набережной Петрограда.

А боевые будни продолжались. В мае с другими миноносцами и подводными лодками «Легкий» охранял тральщики, занятые обследованием района между Богшером и Дагерортом, очищал акваторию для запланированных штабом флота активных операций 1 – й бригады крейсеров.

Затем «Легкий» с другими эсминцами, приняв в Моонзунде мины с заградителя "Енисей", усилили заграждение и в Ирбенском проливе. Весь обратный путь проделали в густом тумане, вплоть до Куйваста дошли по прокладке. И только здесь "Сибирский стрелок" чуть помял винты, пройдя близ банки. Часть кораблей ушла в Ревель, остальные, включая «Легкий», остались в Моонзунде. Они охраняли, дежуря по очереди, вход в Ирбены и поддерживали посты службы связи, которые отступали от занятой немцами Либавы. «Легким» Рощаковский командовал до конца 1915 года, после чего получил назначение в Морское министерство. Приняв дела, он попросил несколько дней отпуска.

Дело в том, что работа в госпитале, большая физическая и психическая нагрузка сильно сказались на жене Рощаковского: нервы Марии Сергеевны были истощены. Врачи настоятельно рекомендовали ей покинуть беспокойный Петроград. А потому всем семейством Рощаковские отправились в Гельсингфорс и сняли там квартиру. Глава семейства, пробыв там несколько дней, вернуться на службу. По воспоминаниям дочери Рощаковского, в Гельсингфорсе они с матерью впервые оказались одни: мать не взяла с собой ни камеристку, ни гувернантку дочери. Война заставляла менять старые барские привычки. Зиму с 1915 на 1916 жена и дочь Рощаковского также провели в Финляндии. Причина, по-прежнему, была в нервном истощении Марии Сергеевны. На этот раз они сняли жилье в курортном местечке Гранкулла.

Адмирал Ледового моря

Когда-то еще в 1906 году в своей записке о будущем России Рощаковский писал, что самым главным флотом у нас должен стать совершенно новый флот – северный. Он писал, что необходимо использовать незамерзающие полярные порты для снабжения России, необходимо проложить железную дорогу и между Мурманском и Петербургом… В 1916 году Николай Второй вспомнил о своих давнишних разговорах с Рощаковским. Капитан 2 ранга был вызван в ставку.

– Поедешь на Север создавать флот?

– С огромной радостью!

– Тогда с Богом!

Так Рощаковский получил назначение начальником службы связи Белого моря. Впрочем, на самом деле никакой службы связи на Белом море еще не было и ее надо было организовать с нуля. Перво-наперво он установил надежную связь между Петроградом и побережьем Белого моря. Помимо этого предстояло организовать постройку и отработать организацию постройки сети радио- и метеостанций, а также наблюдательных пунктов Службы создаваемой флотилии Северного Ледовитого океана.

За образец Рощаковский взял организацию службы связи на Балтике, устроенную капитаном 1 ранга Непениным, которая до сегодняшнего дня считается образцом организации не только системы связи, но и системы слежения за перемещениями противника на театре боевых действий. Разумеется, что у Рощаковского не имелось таких сил и средств, как у Непенина, и на Белом море приходилось обходиться зачастую тем, что было под рукой. Большой проблемой была нехватка рабочих рук. Рощаковский, как всегда, действовал не стандартно. Он отбил телеграмму Николаю Второму и попросил высочайшего разрешения на привлечение к работе трех сотен заключенных из местных тюрем. Николай, читая просьбу, лишь головой покачал, но «добро» дал.

Когда преступников выстроили на тюремном дворе, к ним вышел капитан 2 ранга.

– Государь дает вам шанс исправить свою судьбу. С этого момента вы освобождаетесь из-под стражи, чтобы как и ваши братья на фронте приблизить нашу победе в битве за Отечество! Отныне у вас все общее. Если кто попытается украсть провиант или деньги из казенного ларца, тому сразу пулю в лоб!

Твердость своих намерений Рощаковской подтвердил револьвером. Помимо всего прочего Рощаковскому было крайне необходимо судно для выбора подходящего места на побережье Белого моря для строительства радиостанций. С судами было туго, но он приметил старый пароходик "Пахтусов". Тот давно стоял в дальнем углу Архангельского порта с поломанным гребным валом. Рощаковский нашел двух рабочих, которые брались ввести судно в строй. Теперь надо было набрать команду. Но набирать ее было не из кого.

– Что ж, – нисколько не опечалился капитан 2 ранга. – Поедем опять в тюрьму!

Там Рощаковский отобрал несколько заключенных, бывавших раньше в море.

– Этих я забираю с собой и немедля! – огорошил он начальника тюрьмы. Когда команда «Пахтусова», гремя еще не снятыми наручниками, шла к своему пароходу, прохожие шарахались в стороны. Капитаном же «Пахтусова» стала поморка Вера Зотова, прекрасно знавшая и Белое море, и навигацию. Во избежание эксцессов у ее каюты Рощаковский велел поставить караул, но бывшие зэки отнеслись к капитанше с почтением. Да капитанша и сама была женщиной не слабой, могла за себя постоять и за словом в карман не лезла.

– Флагманский