Я быстро огляделся, сердце колотится, как у зайца, не перегнуть бы, иду по лезвию ножа, а граф Ришар хоть и рыцарь, но в то же время умудрен жизнью, опытом. Всяких проходимцев встречал, мой голос должен в разговоре с ним дрожать от искренности, я должен смотреть ему в глаза прямо и честно, иначе мне можно прямо сейчас головой в дерево.

Протрубили трубы, в лагерь въехали два знаменоносца. За ними четыре трубача, все горделивые, в одной руке повод, другая красиво уперта в бок. Трубы за спинами, а с небольшим отрывом, чтобы не смешиваться с простыми, двигаются благородные рыцари. Граф Ришар впереди, красивый и величественный лев с седой гривой, шрамолицый, кумир молодежи.

Я с напряжением во всем теле смотрел, как он кивнул кому-то из моих рыцарей, тот сразу расплылся в довольной улыбке, помахал рукой другому. В ответ герою прокричали ликующе и восторженно, словно получили по мешку пряников. Сердце мое стучит все чаще, граф начал с того, что устанавливает контакт с моим воинством. Если вздумаю что нехорошее, то кто знает, поддержат ли: у графа репутация великого воина и полководца, он образец чести и рыцарской доблести, успешно бивал войска Гиллеберда, когда тот пытался вторгнуться дальше владений Хоффмана, однажды сам совершил карательный рейд в чужие земли и сжег там пару городов, предварительно разграбив и отдав всю добычу своим воинам.

Я терпеливо дожидался, когда Ришар сойдет с коня, даже мелькнула мысль подойти и подержать ему стремя, но решил, что это чересчур. Мои рыцари такой жест поняли в отношении Рикардо, тот все-таки мал, и я себя не унизил, даже выказал благородство, а вот по отношению к графу может показаться заискиванием, такого гроссграфа уважать перестанут.

Ришар отдал повод оруженосцу, я видел, как он все проделывает замедленно, что и понятно, успевает собирать информацию по мельчайшим деталям и старается угадать, что за хитрость я придумал.

Я подошел с сияющим лицом и широкой радостной улыбкой.

– Я счастлив видеть вас, граф Ришар, – сказал я быстро. – Видите огромное войско? Оно заждалось вас!.. Под вашими знаменами – к победе! Даже – к победам!

Нахмурившись, он всматривался в меня пытливо.

– Что вы задумали, сэр Ричард? – спросил он в упор.

Я развел руками.

– Надеюсь, что возглавите это блестящее рыцарство, как вы уже не раз делали! И всегда успешно.

Он покосился в сторону сэра Растера, Альбрехта, Макса и других моих военачальников, куда я приткнул Арлинга, Кристофера и Рикардо, на них взгляд Ришара остановился особенно долго.

– Я хотел бы узнать подробности, – проговорил он наконец.

– Прекрасно, – воскликнул я ликующее. – Прошу вас, граф, в мой шатер!

Он шел впереди, красивый и надменный, настоящий полководец, а я забегал то справа, то слева, давая пояснения, даже сам откинул перед ним полог и придержал, опередив оруженосца, что вообще-то урон чести гроссграфа. С другой стороны, я в какой-то мере успел перехватить инициативу и даже нейтрализовал некоторые из его особо неприятных вопросов.

Вокруг шатра ни души, часовые следят, чтобы никто не приближался и не подслушал, однако граф остановился посредине и спросил негромко:

– Во главе всего войска?

– Да, – ответил я.

Он смотрел мне в лицо, я тоже смотрел, не моргнув глазом, наконец он спросил ровным голосом:

– Но вас предостерегали от такого опрометчивого намерения?

Я удивился:

– Опрометчивого?

Он неприятно улыбнулся.

– Не прикидывайтесь, сэр Ричард. Вы знаете, меня прочили в гроссграфы Армландии задолго до вас. Мы оба помним, какого цвета кошка между нами пробежала. Не считаете ли сами, что доверить мне руководство всеми вооруженными силами Армландии – огромный риск?

– Для Армландии?

– Для вас лично.

Я смотрел ему в глаза, стараясь не дрогнуть ни единой мышцей лица.

– Граф, вы меня обижаете!

– Чем? – спросил он с интересом.

– Тем, – сказал я со святым негодованием во взоре и дрожью в голосе, – что подумали, что я могу подумать!.. Как вы можете? Я же рыцарь, в конце концов. И святые рыцарские традиции во мне… э-э… святы. И незыблемы.

Он тоже долго всматривался в меня, я видел легкое замешательство в его холодных государственных глазах.

– Сэр Ричард, – произнес он медленно, – вы либо очень чистая душа, либо… гм… вполне, вполне…

Он подбирал слова, но, похоже, трудно выразить чувство полнейшего падения, не зная таких слов, как политик, законодатель, депутат, демократ, потому я поспешил прийти на помощь:

– Граф, мне просто подсказывает сердце! А сердце во власти Господа нашего, он вкладывает туда лучшие из побуждений. Я слышал голос, что должен поступить правильно… и я думаю, что поступаю вот именно так, как мне подсказано свыше.

Он все еще смотрел ничего не выражающим взглядом, затем лицо чуть потеплело.

– Сэр Ричард, – произнес он прежним голосом, – тогда позвольте мне развеять некоторые ваши сомнения.

– Какие? – спросил я настороженно.

– Насчет власти, – ответил он бесстрастно. – Уверяю вас, я к ней не стремлюсь. И, предвосхищая следующий вопрос, сразу скажу: узурпировать ваше положение я не собираюсь. Более того, настоятельно рекомендую немедленно собрать старших рыцарей и провозгласить вас гроссграфом!

Я пробормотал:

– Сэр Ришар… вы меня всякий раз ошарашиваете. Нужно общее собрание лордов Армландии.

– Нужно, – согласился он, – но раз уж вы никак не соберетесь, то сделаем хотя бы так. Прямо здесь и прямо в лагере! Легализация необходима. Я сам подам вам корону гроссграфа.

Я прерывисто вздохнул.

– Сэр Ришар, вы ошеломили меня…

Он покачал головой.

– А я вас, сэр Ричард, не поверите, очень даже понимаю. Потому что увидел себя. Я точно так же панически шарахался от всякого управления, которое мне пытались навязать сперва дед, а потом отец. Мне куда проще было самому совершать подвиги. Сперва лично, потом – во главе небольшого отряда.

– Вы полководец! – возразил я.

Он кивнул.

– Да, потом вынужденно научился управлять большими массами вооруженного народа. Но, сэр Ричард, я же знаю, как теперь понимаете и вы, выиграть битву и даже войну несравнимо проще, чем хоть один день управлять страной! Войско двигается, куда прикажу, а вот население… гм… Когда побеждаю в сражении, слава обо мне летит и за пределы Армландии. Если же правитель из кожи лезет, обеспечивая жителей страны счастьем, о нем в лучшем случае не вспомнят. А то и все равно найдут к чему придраться и за что облаять. Простите, сэр Ричард, но после моей красивой и блистательной жизни полководца ничуть не хочется стать плохим правителем. А я все равно буду выглядеть плохим в сравнении с собой же вчерашним.