— Он увидел мое тело, — сухо сказала она. — Мне было девятнадцать. Я танцевала на сцене мужского клуба в стрингах и крошечном бюстгальтере, состоящем из двух декоративных кружочков и тоненьких веревочек.

Стринги и кружочки на груди.

Представив себе этот эротический образ, Анжело так возбудился, что с трудом сохранил спокойствие.

— Чтобы надолго задержаться в Голливуде, нужно что-то большее, нежели стройное тело и красивое личико, — произнес он. — Многие актрисы, чьи достоинства ограничиваются лишь этим, приходят и уходят, а вы остались. Вы опять себя принижаете.

Он ожидал, что Атланта начнет возражать, но она не стала. Вместо этого она надорвала пакетик с сахаром и высыпала его содержимое себе в чашку. «Еще один протест», — подумал Анжело.

— Итак, как все это связано с парой канноло и чашкой кофе с молоком и сахаром? — спросил он.

— Зик строго следил за тем, что я ем и пью. — Она вздохнула и покачала головой. — За тем, что я надеваю. Как, по-вашему, это называется?

— Контроль?

— Вынуждена признать, Зик во многом был прав. Ему я обязана своим успехом. Я сначала не хотела играть роль Дэйзи Мэддокс. — Именно эта роль сделала ее звездой. — Он настоял на том, чтобы я на нее согласилась, и в результате я снялась в лучшем своем фильме.

— Вы его защищаете? — спросил Анжело.

— Нет. Просто признаю, что он помог мне сделать карьеру.

— Значит, защищаете.

— Нет!

— Он мог бы помочь вам добиться успеха, не обращаясь с вами как с марионеткой.

Атланта покачала головой:

— Вы не понимаете. Он отлично управлял моей карьерой.

— И вашей жизнью тоже?

— Конечно нет.

— Что касается карьеры, вы получили все, чего хотели?

— Ну, у меня есть другие идеи. Другие пути, которые мне хотелось бы попробовать.

— Позвольте угадать. Он не разрешал вам их пробовать.

Атланта отвела взгляд:

— Давайте это оставим.

— Конечно. — Анжело подумывал над тем, чтобы извиниться, хотя был уверен в своей правоте. Атланта слишком долго находилась в подчинении у своего менеджера. Анжело не хотел, чтобы это повторилось. Она не заслуживала такого обращения.

Она погрузила указательный палец в сладкий крем, вытекающий из одного конца канноло, и облизала его. Все мысли о Зике улетучились. Он едва сдерживался, чтобы не застонать от желания.

— Хорошее начало, но вы можете сделать еще лучше.

Когда Атланта вопросительно посмотрела на него, он кивком указал ей на канноло.

Она снова окунула палец в крем. Тогда он схватил ее за запястье, поднес ее палец к своим губам и начал медленно облизывать.

Высвободив руку, она взяла чашку с капучино. Анжело заметил, что ее пальцы слегка дрожат.

— «Соблазненная в Италии».

— Прошу прощения? — Атланта пристально посмотрела на него, и ему показалось, она снова почувствовала себя виноватой.

— Фильм, для съемок в котором вы учили итальянский.

— Ах да. Верно. Именно тот фильм. Мы его снимали в Венеции. Мне там очень понравилось.

— Зик был с вами?

— Только первые пару дней. Потом у него возникли неотложные дела, и ему пришлось вернуться в Лос-Анджелес.

— Возможно, именно поэтому вам так понравилось в Венеции. Этот город буквально создан для того, чтобы баловать своих гостей.

Небрежно пожав плечами, она сделала глоток капучино.

— Полагаю, вы смотрели этот фильм вместе с женщиной.

— С чего вы взяли?

— Это женский фильм. Не думаю, что на него можно пойти с товарищами по команде.

— Вы правы. — Он улыбнулся. — Не помню, с какой, зато помню сцену, когда вы танцевали в фонтане в прозрачном топе.

— Как вы меня удивили, — сухо произнесла Атланта.

Анжело опять с ней флиртовал, хотя временами ей казалось, что он проверяет не только ее, но и самого себя. Она решила, что от этого в любом случае не будет никакого вреда. Если не считать съемочной площадки, у нее был небольшой опыт флирта с противоположным полом, но она знала, что могло случиться, когда мужчина и женщина, не связанные никакими узами, оказывались в идиллической обстановке.

Ему не следовало тратить на нее время и силы. Она была полной противоположностью своих экранных героинь. Под объективом видеокамер, снимающих каждое ее движение и эмоцию, она умело соблазняла своего партнера по фильму или уступала его чарам. В реальной жизни она не посылала мужчинам никаких сигналов, не строила им глазки, не улыбалась призывно.

Несмотря на это, отчим Атланты, начавший приставать к падчерице еще до того, как она достигла половой зрелости, оправдывался тем, что девочка сама его соблазнила.

В объятиях Зика Атланта чувствовала себя неловко, и секс не доставлял ей удовольствия, отчего их близость теряла последние крупицы романтики. Теперь она понимала — Зику это было безразлично, он никогда не испытывал к ней романтических чувств.

— Что-то не так с вашим десертом? — Вопрос Анжело нарушил ход ее мыслей.

— Нет. Все в порядке. Очень вкусно. — Она взяла салфетку и промокнула уголки губ.

— Тогда почему вы хмуритесь?

— Правда? В любом случае вы тут ни при чем.

— Уверен, дело как раз во мне. — Анжело прищурился. — Я заставляю вас нервничать.

— Я вас умоляю. — Она небрежно махнула рукой. — Из-за чего, по-вашему, я могу нервничать?

— Вас ко мне влечет.

Она раздраженно фыркнула, чтобы скрыть правду:

— И из-за этого я нервничаю?

— Да. В реальной жизни вы не так уверены в себе, как в своих фильмах.

«Он очень проницателен, черт бы его побрал».

— Это потому, что я живой человек, а не вымышленный персонаж, чьи действия и реакции прописаны в сценарии. Вы, напротив, кажетесь чересчур уверенным в себе.

— Правда?

— Да, мой дорогой, — протянула она. — Мне неприятно вам это говорить, но если отбросить в сторону всю вашу напускную храбрость, вы не больше уверены в себе, чем я. Флиртовать и говорить красивые фразы легко, но вы признались, что не способны построить серьезные отношения.

— Я не говорил, что не способен. Я сказал, что не хочу этого.

— Ах да. Для вас не существует подходящей женщины. Я помню. У вас когда-нибудь был роман? Я имею в виду нечто большее, нежели обмен ключами от квартир и регулярный секс.

На его щеке дернулся мускул.

— Я же говорил, что не хочу этого.