упала на пол и заплакала?

Мэгги мысленно улыбнулась. Очень забавно: все кругом велят тебе всегда говорить правду, но когда так делаешь, это не приводит ни к чему хорошему. Единственная правда, которую она сегодня узнала, заключалась в том, что Ида стукачка.

– Я точно не знаю.

– Ты не знаешь, что люди падают, если их толкнуть?

– Знаю. Но я…

Крабиха вскинула тонкую руку:

– Не хочу ничего слышать.

Она выдвинула ящик стола, достала папку и открыла её. На её бледном суровом лбу появилась складка. Она подняла взгляд.

– Похоже, особенных успехов в учёбе у вас не наблюдается, не так ли, мисс Браун? И мало того. Ваш послужной список просто ужасен.

Директриса сделала паузу, позволив словам немного повисеть в воздухе.

– В прежней школе вас на неделю отстранили от занятий за то, что вы сломали однокласснику ключицу. Несчастный случай, полагаю. Но тем не менее. Вы явно склонны к насилию. Разве не так?

Мэгги сочла, что лучше промолчать.

– Я приняла вас в школу после начала семестра и тем самым сделала вам одолжение, хотя я редко так поступаю. Вы об этом знали?

Мэгги глянула на Крабиху с неподдельным удивлением. Кто мог попросить эту женщину сделать для неё одолжение?

– Что ж, едва ли я много получу за свою доброту, а?

И вновь её слова повисли в воздухе, но на сей раз Мэгги охватила злость. «Я ни о чём тебя не просила», – мысленно сказала она.

– До конца недели будешь оставаться после уроков. Можешь позвонить своей опекунше, мисс Эсме Дюран, и объяснить, почему ты придёшь домой позже обычного.

Крабиха сняла трубку с телефона и протянула её Мэгги. Та взяла, однако ей пришлось спросить номер. Директриса глянула на Мэгги с любопытством, но продиктовала номер, записанный в личном деле.

Мэгги знала, что тёти нет дома, и в любом случае – Эсме всё равно. Впрочем, она решила не упоминать об этом. Раздалось несколько гудков, потом последовала трескучая пауза, а затем послышалось старомодное сообщение, записанное на автоответчик:

– Привет. Боюсь, что Эсме Дюран сейчас не может ответить на ваш звонок. Но если хотите, оставьте дружеское сообщение после пронзительного сигнала…

Бииииип.

Мэгги вдруг занервничала. Крабиха смотрела на неё в упор.

– М-м… Эсме? Это я… Мэгги. Я… э… мне сегодня велели остаться после уроков, так что, скорее всего, я вернусь домой поздно. Извини за это. Э… – Мэгги покосилась на Крабиху, не отводившую от неё свирепого взгляда. – В общем, извини. Ладно, пока.

Она повесила трубку с чувством, что провалила тест. Крабиха смотрела так, будто думала, что Мэгги каким-то образом оставила фальшивое сообщение. Потом ей вдруг показалось, что директрисе всё это наскучило. Безукоризненно прямая спина Крабихи чуть ссутулилась, и она пренебрежительно махнула рукой.

– Приходи сюда в три тридцать. Я найду тебе занятие.

Мэгги с облегчением направилась к двери.

– И не опаздывай.

8. Теперь ты его видишь

После уроков Крабиха велела написать эссе о том, почему насилие никогда не приносит пользы, – а потом демонстративно разорвала его на глазах у Мэгги.

«Обычные бессмысленные учительские штучки, – подумала она. – Зачем они занимаются ерундой?»

Выйдя из школы, Мэгги направилась по залитому водой футбольному полю в сторону Эверфолльского леса. Уже темнело, но ей в самом деле было всё равно.

Учителя глупые и скучные – это все знают. Но Мэгги думала, что Ида лучше всех, а она оказалась просто учительской любимицей. Подумать только: Мэгги хотела с ней подружиться! Да эта Ида – полный отстой.

Она шагнула на лесную тропинку. Пар её дыхания клубами поднимался к жутковатым силуэтам древесных крон, плывущим высоко вверху, в холодном синем воздухе. За исключением леса, Мэгги ненавидела всё в этом дурацком месте. Она не хотела возвращаться в жалкую холодную квартиру Эсме и сидеть там в одиночестве и не хотела – больше никогда! – ходить в школу Фортлейк. Вот бы вернуться назад, в деревню – в свой дом, где окна выходили на бескрайнее серое море…

Мэгги остановилась. Воздух в лёгких стал холодным. Правда заключалась в том, что у неё больше не было дома, куда можно вернуться.

Её отец Лайон ушёл к другой женщине – гораздо более молодой. Она живёт в соседнем городе. А мама лежит в больнице, в Норвиче, и ей не становится лучше. Всё изменилось.

Мэгги вздохнула и позволила холоду просочиться в неё. Гнев утих. Она дошла до рощи. Деревья перед ней казались размытыми. Мэгги дёрнула головой, но картинка не стала чётче. Она почувствовала, как поток ледяного ветра ударил в лицо и взъерошил волосы. Откуда он взялся?..

Вот тогда Мэгги и увидела отверстие, похожее на парящее в воздухе окно, – будто бы вырезанное в ткани обычного мира. Его края слегка мерцали белым светом. Внутри виднелись такие же тёмные деревья, но откуда-то Мэгги знала, что это совсем другое место…

– Ты его видишь? – раздался чей-то голос.

Мэгги вскрикнула, и окно исчезло. Прямо перед ней возвышалась огромная фигура Дэна Дерева.

– Ты его видишь, – повторил Дэн, и на сей раз это не было вопросом. – Тёмный мир.

Мэгги пришлось задрать голову: мужчина напоминал гигантский дуб.

– Я не понимаю, о чём вы говорите.

В огромных грязных руках Дэн держал фонарик, и рассеянный свет освещал печальные водянистые карие глаза.

– Она отвела меня туда, – сказал он.

– Кто?

– Волчица.

Мэгги поёжилась. Ребята в школе были правы: Дэн очень странный. Может, он правда похищает людей и отдаёт их сатанистам? Сердце бешено заколотилось.

– Мне нужно идти.

Она сделала несколько неторопливых шагов, но потом ринулась бежать, спотыкаясь и перескакивая через корни деревьев.

– Погоди!

Его голос преследовал её, разносясь по лесу, но Мэгги не оглядывалась. Запыхавшись, она в конце концов добралась до безопасных, освещённых фонарями улиц. А потом медленно поплелась домой.

В квартире было темно и пусто. Некоторое время спустя раздалось знакомое постукивание по стеклу – пришёл Хоги. Но Мэгги, надев наушники, притворилась, что ничего не слышит. Она больше не желала разговаривать с кошками и видеть другие миры. Она хотела, чтобы всё это прекратилось.

Целую неделю Мэгги оставалась после уроков. А потом ей пришлось ходить на все занятия, поскольку Крабиха следила за посещаемостью. И, хотя Мэгги не игнорировала говорящего кота целиком и полностью, она старалась избегать его. Ей казалось, что так лучше.

Ида – после своего драматичного притворного падения – тоже казалась странно подавленной. Она больше не называла Мэгги Синюхой и делала вид, что не замечает её. Мэгги, в свою очередь, старалась даже не смотреть в сторону Иды и не думать о ней,