Часто Джессика брала с собой на прогулку обеих лошадей и по очереди занималась с каждой, но в то утро ее переполняла какая-то беспокойная энергия. Она лихорадочно переделала всю тяжелую подсобную работу, а затем принялась седлать Сэнди, решив вернуться за Адмиралом потом.

Когда копыто Сэнди угодило в кротовью нору, Джессика находилась в двух милях от дома и думала о чем угодно, только не о верховой езде. Она пулей вылетела из седла. Сидя на земле, Джесс недоверчиво таращилась на Сэнди и с досадой посмеивалась над своим приключением. Но больше всего ее удивило, когда всегда благонравная и послушная Сэнди, то ли решив поиграть, то ли подумав, что чем скорее она вернется домой, тем скорее ее накормят, не спеша потрусила прочь.

— Вот тебе раз! — воскликнула Джессика, беспомощно глядя вслед кобыле, которая рысью поскакала к конюшне.

Надо было вставать с земли и отправляться в двухмильное путешествие. Тут Джессика услышала над головой гул маленького самолетика. Несколько секунд Джесс смотрела в небо, но внезапно, видимо после приступа лихорадочной энергии, ее разморило. Вместо того чтобы встать, она улеглась навзничь, словно всему телу передалась царившая вокруг безмятежность. Кроме того, она могла держать пари: как только Сэнди вернется в конюшню одна, либо Анри, либо Максим примчатся сюда узнать, что случилось с всадницей.

Лицо ласково пригревало солнце. На несколько минут Джессика закрыла глаза, пытаясь ни о чем не думать, но оказалось, что это невозможно. Само собой пришло воспоминание о Жане. Милый Жан… ей не следовало выходить за него. Ее захлестнуло чувство вины. Вины нечаянной, но от этого не менее нестерпимой. Надо думать о чем-то другом.

Тут перед ней возник образ отца, и лицо Джесс исказилось от злобы. Когда она изгнала и это воспоминание, пришли мысли о Шарле Каране. Но думать о девере тоже не хотелось. Джессика понимала, образ Шарля раздражает ее, и поскорее представила Лилиан. Добрая, ласковая Лилиан… Девушка начала успокаиваться… Глаза закрылись сами собой.

— Джессика! Джесс! — Было так хорошо, что не хотелось просыпаться.

Но все же пришлось. Удивленная и испуганная, Джессика очнулась не сразу, соображая, почему лежит на земле. Нет, ей не показалось! Кто-то действительно громко звал ее по имени. Едва успев сообразить, что к чему, Джессика услышала над ухом залп французской скороговорки и открыла глаза в тот момент, когда чья-то рука прикоснулась к воротнику рубашки.

И, уже понимая, что рядом с ней непонятно откуда возник Шарль, она бешено оттолкнула руку и выкрикнула:

— Отойдите от меня!

— Я искал пульс! — удивился он.

— Не прикасайтесь ко мне! — завопила она, вскочила на ноги и отпрянула в сторону, не сводя глаз с его лица. Ей смутно показалось, что Шарль намного бледнее обычного.

— Я думал, вы умерли! — дрогнувшим голосом сказал Шарль.

— Ничего подобного! — бросила Джессика. Страх начинал слабеть. Нет, похоже, она ошиблась — цвет лица у Шарля был нормальный.

— Теперь вижу, — парировал он, и отвел душу, пробормотав какую-то длинную фразу по-французски. — Бог мой, сколько в вас страсти, Джессика Деберль!

Джессика резко отвернулась, ибо знала, в ней нет и намека на страсть. А еще она знала, что не имеет морального права носить эту фамилию. И ненавидела Шарля Карана, который — пусть ненамеренно — с такой легкостью говорил о том, что являлось для нее источником невыразимых мук.

Хотелось, чтобы Шарль оставил ее в покое, но она понимала — из этого ничего не выйдет.

— Пойдемте, здесь Адмирал. Садитесь, — наконец бросил Каран, и Джессика поняла, что деверь сердится.

— Нет! — выпалила она. Ничто на свете не заставит ее ехать с ним на одной лошади!

— Я не думаю скакать с вами, если это то, чего вы боитесь! — прорычал Шарль, очевидно видя ее насквозь.

Это ей не понравилось. А больше всего задело за живое слово «боитесь». И Джесс сразу же возненавидела деверя, сумевшего догадаться, что она действительно боится всякого физического контакта с другими людьми. Ненависть ее была так сильна, что, ничего не видя и не слыша вокруг, Джессика стрелой промчалась мимо Шарля, прыгнула в седло и стремительно поскакала прочь.

Будь он проклят, черти бы его побрали! — кипела Джессика, гоня Адмирала галопом. Пусть тащится пешком эти две мили! Хорошо бы пошел дождь. Ее бы очень обрадовала грозовая туча. И молния тоже не помешала бы…

Однако до грозы не дошло. В этом очаровательном уголке Франции царила поздняя весна, которой вот-вот предстояло смениться летом. И ее коню не пришлось долго скакать галопом. Когда показалась конюшня, она поехала шагом. Гнев ее испарился, и сбитая с толку Джесс искренне недоумевала, что это на нее накатило.

Навстречу вышел Анри, казалось, увидев Джессику живой и здоровой, он испытал большое облегчение, и она вновь ощутила чувство стыда за то, что, хотя и нечаянно, заставила всех тревожиться, когда Сэнди прибежала домой одна без всадницы.

— Мне очень жаль, — извинилась она. Мрачный тон Джесс должен был показать Анри, что она крайне недовольна собой. А когда Анри помог расседлать Адмирала и позаботился о жеребце, Джессика поняла, что прощена.

Когда обе лошади были обихожены и выпущены в паддок, испытываемое Джессикой чувство неловкости за свое поведение сменилось мучительным раскаянием. Вскоре, прекратив попытки разобраться в психике той новой вспыльчивой особы, какой она стала, Джессика попробовала поставить себя на место деверя.

А когда наконец явился Каран, она готова была сгореть со стыда. О небо, какие чувства пережил потерявший любимого кузена во время несчастного случая на конной прогулке Шарль, когда Анри сказал, что Сэнди вернулась в конюшню без седока! Наверняка решил, что история повторилась…

Должно быть, деверь сразу же оседлал Адмирала и кинулся на поиски. Бог знает что он подумал, когда увидел, как она лежит и не шевелится. Конечно, первым его движением было пощупать пульс на шее и удостовериться, жива ли она. А что сделала она? Заорала как полоумная — нет, как последняя базарная торговка!

Помертвев, Джессика двинулась Шарлю навстречу. Вспомнив свой истошный вопль, она вновь испытала жгучий стыд. Но необходимо было извиниться.

Джессика подошла к деверю и остановилась. Шарль посмотрел на нее и молча прошел мимо.

Джессика не сводила с оскорбленного Карана глаз, хотелось окликнуть, заставить остановиться, но от стыда язык прилип к гортани. И тут Джесс поняла: ее новый мир, которому она так была рада, рушится, и все из-за ее вздорного поведения. Именно об этом говорило враждебное молчание Карана. Шарль наверняка захочет, чтобы она уехала!

От этой мысли закружилась голова. Хотя она провела во Франции всего две недели, уже понимала, что не хочет уезжать из этого чудесного уголка. Сердце упало. Джессика даже не пыталась проанализировать ситуацию, просто чувствовала — так будет, и все. И знала, что чересчур горда, чтобы оставаться там, где ее не желают видеть.