Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не было в мире красивее девушки. С золотой кожей и золотыми пышными волосами, девушка прошла мимо влюбленных, и парень тут же забыл о своей невесте и бросился вслед за Икринкой.
– Ты богиня? – спросил он ее, когда догнал.
Икринка колебалась с ответом.
– Я не знаю, – промолвила она, подходя к озеру.
Парень оказался очень настойчивым. Он больно схватил ее за руку и притянул к себе. Икринка насилу вырвалась, прыгнула в озеро и поплыла.
С каким же удовольствием погрузилась она в глубокий голубой прохладный омут. Так взгляды погружаются в небеса. Так дети погружаются в сказки…
Икринка набрала полные жабры чистой воды лесного озера и почувствовала, что сама превратилась в рыбку.
– Я рыбка! Я рыбка! Я знаю теперь, что я рыбка! – плескалась Икринка на солнечном плесе.
Рыбки со всего озера почтительно окружили ее со всех сторон.
– Нет! Ты не рыбка, – сказали они Золотой Рыбке, – ты что-то другое. Но ты прекрасна!
На пляже возле Белого озера в погожие дни всегда много народу. Вода сверкает на солнце, аж глазам больно! Наташка приходит сюда и долго сидит на песке под ивами. Она собирает бутылки, пишет записки, закупоривает горлышки и бросает послания в воду. Одна бутылка приплыла ко мне. И я прочитала: «Меня зовут Наташка. Мне очень плохо. Милый принц! Когда ты заберешь меня? Я жду!»
Так чужая боль ворвалась в мою, и чужое одиночество перехлестнуло мое собственное.
Я без труда нашла Наташку, когда она закупоривала очередную бутылку. Ее маленький кораблик детства терпел крушение, и девочка бросала в озеро просьбы о помощи. Но ее надежда на реальность сказки пробудила и мою надежду.
– Твоя бутылка приплыла ко мне, – протянула я ей записку.
– Это неправильно, – сказала девочка.
– Что неправильно?
– Неправильно, когда толстые тети приходят загорать. Они на свои тела забирают слишком много солнца, и его не хватает для маленьких.
– Твоя бутылка приплыла ко мне, – повторила я, – и мне кажется, что я могу тебе помочь.
– Как? Ведь ты же не принц! – возразила Наташка. Она резко встала, как будто я сильно обидела ее, и выхватила клочок бумаги у меня из рук. – Не приходи больше на мое озеро! И не трогай мои бутылки!
Девочка ушла. И я заплакала. Потому что она унесла мою сказку. В пустую бутылку я вложила другую записку: «Меня зовут Светлана Васильевна. Мне очень плохо. Милый принц! Когда ты заберешь меня? Я жду!»
А потом закинула ее далеко в кусты, и больше не приходила загорать, чтобы Наташке досталось больше солнца и прекрасный принц, который когда-нибудь обязательно придет к Белому озеру.
Для небесной канцелярии денек выдался жаркий. Светлые ангелы перелетали, словно пчелы, с одного рабочего стола на другой, заглядывая в души людей так глубоко, что те замирали на полуслове, не понимая почему. В режиме ожидания застывали сотовые телефоны и факсы, престарелые родители хватались за сердце, затихали дети.
Лучистые взгляды ангелов рассыпались солнечными зайчиками по Новокосино. В этот день их можно было увидеть простым смертным. Но люди этого не хотели. Трудоголики вкалывали до седьмого пота, ленивцы уставали от безделья, жадные искали денег, похотливые – любовных интриг.
Это происходило раз в год, когда ангелы под вечер собирались над куполом полосатого цирка с подробным отчетом для верховного небожителя Новокосино.
Процесс распределения наказаний начался с появлением первой звезды. Огромные на поллица глаза ангелов были чисты и прекрасны. Они не выражали ни тревоги, ни беспокойства. По статистике, на душу населения не прибавилось добрых или злых. Результат года был похожим на предыдущие. Двенадцать апостолов доваривали в котлах долгожданные дожди.
– Наказываю вас, верные верностью, – начал верховный небожитель, – любящие любовью, надеющиеся надеждой, ненавидящие ненавистью…
– Жадные да наказаны будут деньгами, – подхватили апостолы, – страждущие страданиями, честолюбивые – властью…
– Наказуемы трудолюбивые работой, – запели ангелы, – обманщики пусть напьются обманами, старикам наказание – мудрость, а молодым – сила, добрым – добро, а злым – зло…
Целый час лил на Новокосино искрящийся дождь небесных наказаний.
– Все? – спросил Верховный правитель.
Ангелы замялись.
– Что еще? – правитель не любил, когда процесс затягивался.
– Взгляните, пожалуйста, в восьмой сектор, – робко доложил рабочий ангел.
Верховный правитель направил очи на землю и встретился с мечтательным взглядом.
– Что, неужели сказочник? – спросил он у ангела.
– Сказочница.
– Час от часу не легче. Она знает, кто она?
– Она думает, то, что она видит, доступно всем смертным.
– У нас для нее что-нибудь есть?
Апостолы незамедлительно принесли из-за радужного облака целый котел наказаний, который варили не один десяток лет.
– Сколько в нем сказок? – спросил правитель.
– Больше тысячи.
– Она выдержит?
– Вот и посмотрим…
…В это время женщина удивленно глядела на небо. Сначала ей показалось, что солнечные зайчики слетаются над куполом полосатого цирка. Потом воздух стал насыщаться источником невидимого лучезарного света. На небе появилась первая звезда. И после над Новокосино как будто рассыпали волшебное искрящееся конфетти. Искры вскоре растаяли. А после… она долго не могла понять, что произошло. Женщина лицом к лицу оказалась со сверкающим многоглазым существом, находящимся как бы в обратной перспективе в пространстве, понимающим ее всю насквозь, больше отца и матери, глубже умных и мудрых, вникающим в саму сущность, и этим успокаивая, и как бы, умиляясь, и в то же время притягивая ее, точнее, засасывая внутрь своих глаз, которые ступенями уходили в непостижимое и стройное Зазеркалье Истины, где каждая ступень – часть души – читала в ней самые потаенные уголки и закоулки терзаний совести, боли, радости, познаний и счастья. До мельчайших атомов. И вдруг все исчезло.
Голова закружилась от странного недомогания, как после мощного облучения. Женщина прилегла, распахнув глаза, поражаясь увиденному – на нее ошалело понесся космос с сотнями звезд и галактик, тысячами человеческих судеб.
Только в тот миг она еще не знала, чем была наказана на всю жизнь.
Он достиг всего, что можно желать, и больше. Ему рукоплескали Париж, Лондон и Неаполь. Но в этом подмосковном городке певец почему-то почувствовал себя неуютно. Все девушки в зале протягивали руки вверх, стараясь обратить на себя внимание, точно зеленая поросль от весенней песни. Но одна смотрела с недоумением и как-то грустно.