Голос Ричарда окреп; он читал стихи, подняв к потолку правую руку, как юный Пушкин. Они даже похожи были с Пушкиным. Его голос звенел:

Космический ветер

Микробов принес, инфузорий

И даже амеб,

Очень схожих по форме с фасолью,

Глупейших простейших

И просто простейших простейших,

Размером в микрон

Или в тысячу раз его меньше.

И все эти твари —

Красавцы, а чаще уроды —

Мгновенно ушли в глубину, в малосольные воды.

Чем дальше читал Ричард, тем больше поэма нравилась Аркаше. Хоть он сам раньше стихов не писал и учить наизусть их не любил, сейчас он подумал, что не мешало бы кое-что запомнить.

А Ричард между тем продолжал:

Века миновали.

И были они знамениты

Тем, что инфузории выросли до трилобитов

В подводных долинах,

В пещерах и даже на скалах

Плодились трепанги, акулы, кораллы, кальмары...

Медузы, омары и рыбы различных размеров

В рассоле водились,

В условиях самых тепличных,

Пока в океане им тесно и душно не стало...

Там скаты парили,

Как стеганые одеяла,

На них, как подушки,

Лежали витые ракушки,

А звезды блестели,

Как серьги в ушах у подружки.

Над ними неспешно скользили морские коньки,

Как будто по льду,

Натянувши на хвостик коньки...

Ричард перевел дух и спросил Аркашу:

– Хочешь чаю? Или кофе?

– Спасибо, лимонаду, – сказал Аркаша.

Ричард нажал кнопку, из стены выехала полочка, на которой стоял бокал лимонада и чашечка с кофе, над которой поднимался душистый пар.

– Сейчас начнется самое главное, – сказал Ричард. – Я попытался показать в стихотворной форме процесс переселения живых существ на сушу. Тебе не надоело?

– Ни в коем случае! – ответил Аркаша, маленькими глотками отхлебывая холодный игристый лимонад. – Продолжайте!

Ричард подумал, вспоминая, и заговорил вновь:

Неглупая рыба,

Которую звали тортилла,

Четыре ноги и две крышки себе отрастила

И вышла на берег.

Ей следом кричат: «Не спеши!»

Она отвечает:

«Как мило, что здесь ни души».

Та рыба тортилла по пляжу гуляла без страха.

С тех пор мы с тобой называем ее черепахой.

Вот так началось берегов и полей заселение.

Была пустота,

А теперь здесь живет население.

Живет и растет

Под кустарником или под пальмами,

В тени баобаба места себе выкроив спальные.

Там был червячок,

По размеру совсем пустячок.

Теперь динозавр встречает тебя горячо.

Его не дразни, не побей, не задень, не серди ты.

А то наступил —

Вот и нету тебя, троглодита!

Летит птеродактиль:

Уступит он туче едва ли.

Такие страшилки – скорей бы они вымирали!..

Ричард замолчал, допил кофе, потом сказал:

– Остался последний раздел. И он самый важный для наших с тобой исследований. Слушай:

Не знаем причин,

Не имеем об этом преданий.

В конце мезозоя надвинулось похолодание.

И насморк косил бронтозавров,

И бил их бронхит

За все их грехи.

Но какие у тварей грехи?

Леса опустели – как следствие этого мора,

А в них расплодились

Поганки и мухоморы.

Но некому было ходить в те века по грибы.

Опята поднялись повыше фабричной трубы...

Ричард замолк.

Молчание было долгим и тяжелым.

Его нарушил попугай.

– Птичку жалко! – проскрипел он со шкафа.

– Хорошие стихи, – сказала Аркаша. – Большое вам спасибо, что вы их прочитали. Я давно ничего такого задушевного не слышал.

– А с точки зрения обучения? – спросил Ричард. – Тебе помогла моя поэма увидеть мир динозавров?

– Конечно, – уверенно ответил Аркаша. – Я запомнил, что моря в древности были мелкими и теплыми, что сначала жизнь развивалась в море, а потом некоторые рыбы вылезли на сушу. Я запомнил, что летающего динозавра называли птеродактилем, а самого большого – бронтозавром. А эпоха, в которую я отправляюсь, называется мезозоем.

– Молодец! – воскликнул Ричард. – У меня еще не было такого умного и воспитанного практиканта, который так хорошо разбирается в поэзии! Теперь иди в просмотровый зал, и тебе покажут всех основных обитателей средней эпохи – мезозоя, а точнее, ее конца – мелового периода. Он закончился шестьдесят пять миллионов лет назад. Именно тогда и вымерли все динозавры, которые более ста миллионов лет господствовали на нашей с тобой планете. Иди, мой юный друг, наука надеется на тебя!

– Спасибо, – сказал Аркаша. – Но мне интересно: есть ли у вашей поэмы продолжение?

– Ах, ты меня удивляешь! – смутился Ричард. – Кое-что я, конечно, написал, но, честно скажу, никому не показывал. Я стесняюсь.

– А зррря! – прокричал попугай. – Дай нарроду стихи!

– Вот видите, – сказал Аркаша, – и другие хотят послушать.

– Попугай тоже меня удивляет, – признался Ричард. – Казалось бы, что ему стихи? Птица приблудная, прилетел неизвестно откуда.

– От верррблюда! – закричал попугай. – Полундррра!

– Ну хорошо, – сказал тогда Ричард. – Оставим поэзию. Теперь, когда ты просмотришь видеоматериалы, наш кинооператор научит тебя управляться с мини-камерой – ведь ты будешь снимать кино.

– Настоящее кино?

– Разумеется. Неужели тебе непонятно, что любой опыт, любое путешествие имеют смысл, только если ты сохранил документы. Так что мы ждем фильмов от всех наших практикантов. За практику вы все получите отметки, а за фильм – отдельно. И если фильм удастся, то мы его пошлем на фестиваль документальных фильмов, и ты можешь стать лауреатом.