на 15–20%. Это, несомненно, обрадует тех, кто в кризисные времена решил заняться разведением корги для продажи на «Авито». Жизнь в отдельной квартире позволяет исключить из списка стрессовых взаимодействий вынужденную социализацию с другим человеком. Приятную компанию может составить животное. Жилье без людей дает возможность сосредоточиться на работе, саморазвитии и отдыхе в любое время дня (хотя очень часто, по причине расстроенной дисциплины внимания, эта возможность остается нереализованной). Антрополог Доминик Гийо прав, подчеркивая, что «во взаимоотношениях с животным человек чувствует себя гораздо свободнее»71. Наедине с питомцем мы можем полностью расслабиться, что невозможно в присутствии других людей, в том числе близких. Между тем иллюзия полной принадлежности самим себе помогает нам забыть о том, что взаимоотношения с животными-компаньонами предполагают эмоциональную вовлеченность и работу по воспитанию, социализации, поддержке их физического и психического здоровья. Микрособакам тоже нужны прогулки, а кошкам – игры. Многие из нас привыкли думать, что «самодостаточный» кот может развлечь себя самостоятельно, но жизнь в небольшой квартире вынуждает его адаптироваться к состоянию «овоща», чуждому природе хищника. В тесной квартире, как правило, мало возможностей для имитации охоты и стимулов для интеллектуальной активности. Кошки любят наблюдать за движением (поэтому они так часто смотрят в окно на прохожих и птиц). Им нравится изучать новые запахи, поэтому они возбужденно реагируют на природные предметы – листья, камни, ветки – и любую доставку. «Кошки до сих пор имеют репутацию тюфячков, – пишет Настя Крамаренко, зоопсихолог и ветеринар, автор телеграм-канала «Границы эмпатии», о недостатке физической и интеллектуальной активности. – Одни, испытывая скуку, становятся апатичными, переедают, толстеют, теряют интерес к жизни… Другие, наоборот, начинают сходить с ума, демонстрировать проблемное поведение. Третьи впадают в стереотипию72, неврозы, вылизывая себя до крови и незаживающих ран»73.

Аффективная работа трогательных животных как суррогат психотерапии

Как правило, все перечисленные эффекты когнитивного капитализма воспринимаются как исключительно негативные явления, которые необходимо исправить. Мы не привыкли рассматривать их как симптомы перехода к новой социальной реальности, которые невозможно вылечить, не затрагивая источник их появления. Оценивая стремление к одиночеству и снижение сексуальной активности как индивидуальные психопатологии, система начинает их лечить, корректируя поведение каждого из пациентов, но забывает смягчить антисоциальный контекст, стимулирующий их развитие. Лечение психических расстройств бывает быстрым или продолжительным, а эффект – кратковременным или накопительным. Так, дефицит внимания, памяти и мотивации можно компенсировать ноотропами быстрого действия, а можно, закрыв ноутбук, по два часа в день писать на бумаге китайские иероглифы, проговаривая их вслух и заучивая значения. Для профилактики одиночества тоже есть широкий спектр быстрых средств: например Tinder, где можно найти секс на одну ночь. Альтернативой могут стать прогулки в компании самого себя – считается, что такой досуг развивает «самодостаточность», помогает восстановить энергию и «нагулять аппетит» для общения.

Животные-компаньоны часто используются как одушевленные инструменты для быстрого и доступного снятия стресса, но с ними можно установить и более тесный контакт. Когда я глажу спящего кота в течение нескольких секунд в перерывах между имейлами, я получаю необходимую порцию окситоцина и испытываю мимолетное облегчение. Если я буду сосредоточенно наблюдать за его поведением полчаса в день (как советовал Джон Бёрджер, автор книги «Зачем смотреть на животных»), то начну тренировать собственную дисциплину внимания.

Легкие решения экономят время и энергию. Альтернативные стратегии, представляющие собой нетиражируемый опыт, требуют места в графике и регулярных усилий воли. И хотя в эпоху быстрого потребления мотивация к формированию полезных привычек развивается медленно, со временем рынок найдет способы сделать процессы осознанного сопротивления психопатологиям и стрессу такими же прибыльными и востребованными, как фармакологические препараты направленного действия (хотя до этого побочные эффекты психотерапевтического фастфуда успеют проявиться еще острее).

Пока жестокий оптимизм в отношении устаревших жизненных моделей еще преобладает над пессимизмом критиков самозамкнутого индивидуализма, спрос на легкие в применении, взаимозаменяемые средства поддержки личной продуктивности продолжит расти. В ход идет все, что может поднять настроение и вернуть вкус к работе так же эффективно, как антидепрессанты, любимая еда или трогательные видео с детенышами панды. Рост экономики знаний и инноваций зависит прежде всего от мобилизации психических ресурсов людей, поэтому средствами для подъема работоспособности и мотивации становятся фармакологические препараты, способные управлять уровнем нейромедиаторов – серотонина, дофамина и других гормонов хорошего настроения. И хотя эффект от применения таких средств длится недолго, они относительно доступны и действуют своевременно, направленно, с предсказуемым результатом.

Такие же качества стремятся вложить в свои продукты инженеры трогательности – создатели предметов и впечатлений, которые вызывают умиление и снижают тревогу, стимулируя выработку окситоцина. Проектируя самые разные продукты – от канцелярских товаров до программных интерфейсов, – дизайнеры, работающие в стиле каваии, наделяют их качествами, способными смягчить психическую нагрузку, создать атмосферу комфорта и безопасности. Для воспроизводства положительного эмоционального опыта и повышения его насыщенности они изучают весь спектр психологических эффектов, которые испытывают представители целевой аудитории в процессе и после потребления контента, взаимодействия с предметом или поставщиком услуги. Анализируя этот тренд, Аарон Маркус, Масааки Куросу, Сяоюань Ма и Аяко Хасидзумэ, исследователи продуктового дизайна как средства управления эмоциями, выделили реакцию умиления как ключевой ориентир в создании современных товаров и сервисов74. Рынок домашних животных ставит в один ряд с кавайными продуктами трогательных кошек и собак, самой востребованной функцией которых становится терапия эмоциональной усталости. Способность корректировать гормональный фон людей естественным образом – присутствуя в поле их зрения и позволяя прикасаться к себе – делает животных-компаньонов уязвимыми для эксплуатации в качестве антистрессовых игрушек.

Этнограф Лоррейн Плурд связывает расцвет котокафе в Токио с волной развития практик ияси (癒し), ориентированных на расслабление через воздействие на органы чувств75. В середине 1990‐х на фоне экономической рецессии и эволюции семейных ценностей приятные запахи, звуки, свет, природные объекты и животные стали позиционироваться как лекарство для восстановления психологического равновесия после рабочих и бытовых стрессов.

В 2000‐е годы в Японии одним из факторов напряжения стало социальное сиротство. В то время многие молодые люди из провинции переезжали в Токио, Осаку и другие мегаполисы в поисках перспективной работы. Побочным эффектом переездов был разрыв старых связей. Оставшись без близких, новоиспеченные жители крупных городов лишились не только знакомого окружения, но и привычных ритуалов, в том числе долгих обедов в кругу семьи и друзей. Ежедневная трапеза из практики общения, обмена новостями и эмоциями превратилась для них в опыт постыдного одиночества. Напряженная атмосфера в офисах осложняла социальное взаимодействие между коллегами, поэтому из‐за отсутствия компании многие люди стали обедать в кабинках общественных