Раздобыть адрес архитектора было первой и самой легкой задачей. В обеденный перерыв он порылся в учетных карточках и нашел адрес бюро, в котором работал архитектор.

Дальнейшее стало вопросом организации и терпения.

Он отправился в бюро, нацепив на голову мотоциклетный шлем, и выдал себя за курьера, которому надо срочно доставить пакет по домашнему адресу архитектора. И получил его на счет раз.

Он занял наблюдательный пост в скверике напротив дома. По утрам женщина выходила из подъезда, и он следовал за ней. Выяснив, где она работает, он по вечерам приходил и поджидал ее. Дважды он ее упустил, но вскоре понял, что домой она возвращается в разное время, иногда к девяти часам, иногда намного раньше. Очевидно, она с кем-то встречается, но узнать, где и с кем, не представлялось возможным.

И только по четвергам она возвращалась точно в одно и то же время. После работы она шла не домой, а в муниципальный бассейн, расположенный неподалеку от ее дома, где в обществе еще двух десятков женщин занималась водной гимнастикой. По утрам в эти дни, помимо обычной дамской сумочки, она выходила со спортивной сумкой в руках. Видно, так спешила поплавать, что ни минутки терять не хотела.

Вот в четверг он ее и подловит.

Он тщательно исследовал маршрут и расписал его по минутам.

Она всегда ездила на метро. Шестнадцать остановок, две пересадки. Вечером она быстрым шагом выходила со станции метро, пересекала улицу, не дожидаясь сигнала светофора, поворачивала направо, еще раз направо и устремлялась по узенькой улочке — на самом деле просто проулку, — с одной стороны застроенной обветшалыми домами, по большей части предназначенными на снос и нежилыми, а с другой — перегороженной высоким серым забором, за которым была стройка.

Эта маленькая улочка выходила на шумный торговый проспект. Туда, не сбавляя темпа, и направлялась женщина, чтобы потом повернуть направо и попасть в неширокий проезд, где и располагался муниципальный бассейн.

Лучше всего подкараулить ее на маленькой безлюдной улочке.

Три четверга подряд он ждал ее, стоя на углу улочки, там, где она выходила на проспект. В первый раз она появилась без трех минут семь, во второй — в две минуты восьмого, в третий — без одной минуты семь.

Значит, ему надо быть на месте с запасом в две-три минуты, и тогда он точно ее не упустит.

Разумеется, оставалась проблема с другими прохожими, но в этот вечерний час улочка неизменно оставалась пустынной.

Он двинется ей навстречу в шесть сорок пять с тем, чтобы к моменту ее появления достичь примерно середины улочки. Остальное — вопрос тренировки и удачи.

Как раз посередине там стоял брошенный дом с заколоченным подъездом. В субботу утром он наведался в мэрию и заглянул в кадастр. Интуиция его не подвела. Можно было переходить к подготовке последней части плана.

Накануне назначенного дня его начали одолевать сомнения. Он еще раз прокрутил в голове весь план. Нет, он ничего не упустил. Если что, он просто отложит ненадолго его исполнение. И все-таки его лихорадило, и он боялся, что не совладает с нервами. На стройке разругался с другим рабочим и чуть не полез в драку. Опасаясь, что не сдержится и даст волю кулакам, после работы не пошел домой и переночевал в гараже, возле своей машины.

Однако утром четверга, которое выдалось ясным и свежим, на него снизошло спокойствие. Мысль работала четко, в теле ощущалась бодрость. Даже воздух показался ему каким-то особенным, впрочем, возможно, это объяснялось его собственным состоянием. Краски и формы, мельчайшие детали — что внутри тесного гаража, что на улице — представали перед ним с необычайной резкостью. То же касалось звуков и запахов. Ощущение странное, но вовсе не противное. Во всяком случае, соответствовавшее его обостренной восприимчивости.

Он немножко потренировался на заднем дворе, потом подточил стальные болты и прошелся по ним ножовкой. Он был готов. Еще раньше он решил, что возьмет с собой всего один болт. Сейчас он сунул его вместе с маленьким арбалетом во внешний карман зеленой куртки, несколько лет назад купленной на распродаже военного обмундирования, — это был накладной карман, широкий и глубокий. Главное, из него ничего не выпирало наружу, зато извлечь оружие он мог за три секунды, стоило лишь сунуть в карман правую руку.

Бригадиры переодевались в вагончике. Он повесил куртку в отведенный ему металлический шкафчик, натянул комбинезон и запер замок, приобретенный на собственные деньги. Он все еще обдумывал детали, хотя никаких сомнений у него уже не оставалось. Он отлично подготовился.

И знал, что все пройдет как надо.

Работу он выполнял механически, но без огрехов, ибо это тоже было частью плана. Он не мог позволить себе ни малейшей оплошности, но в своем новом состоянии он чувствовал себя защищенным от любой досадной ошибки. Другие рабочие поглядывали на него с недоверием, наверное, догадываясь, что он что-то затевает, но он не поддался на провокации.

Какой-то частью своего существа он пребывал на той самой узенькой улочке и без конца воображал всякие случайности, которые могут завершиться для него катастрофой. Словно он вновь и вновь смотрел один и тот же фильм — правда, в разных вариациях. Однако эти мысли не будили в нем беспокойства. Напротив, они помогали ему еще раз проверить все свои расчеты и сосредоточиться на том, что предстояло совершить.

Со стройки он ушел в двадцать минут шестого и даже остановился поболтать с другим бригадиром. Он не торопился. Машина запущена.

На улочку он явился за полчаса до решающего момента. Проверил, все ли в порядке, и без четверти шесть занял позицию на углу. В руке он держал газету, делая вид, что просматривает заголовки. Он уже натянул прозрачные пластиковые перчатки, очень тонкие, — точь-в-точь такие же часом позже наденут на руки комиссар Мартен и криминалисты.

Шесть сорок шесть. Он сунул свернутую газету в карман и твердым, но не суетливым шагом двинулся вперед.

Улочка представляла собой островок тишины и спокойствия. Кроме него, здесь не было ни души. Он сунул правую руку в карман, достал арбалет и быстро зарядил его.

В тот же миг в конце улочки показалась она. Слишком рано. Он почувствовал, как ёкнуло в груди сердце, и слегка замедлил шаг. Он шел, опустив вниз правую руку и прижимая практически невидимый арбалет к бедру.

Ничто в его походке не должно было встревожить женщину.

Она приближалась к нему, безмятежная и равнодушная. Она и не подозревала, что жить ей осталось считаные секунды. Поравнявшись с домом, он прижался к стене, демонстрируя, что готов пропустить женщину.

Она шла, глядя прямо перед собой и чуть опустив глаза. Он хорошо знал этот невидящий взгляд, каким смотрят люди, уверенные, что никто не посмеет встать у них на пути.

Он положил указательный палец на спусковой крючок.

Их разделяло еще около тридцати метров. Он остановился напротив подъезда и толкнул дверь, словно собирался войти внутрь.