— Где ж ты был? Опять в каком-то ночном клубе?

— Нет, не там. Просто встречался с человеком, которого больше в моей жизни нет, и я очень этому рад.

— Рад? Это ту девочку ты бросил, которая часто сюда звонила?

— Ее самую!

— А почему? Девочка вроде приличная, вежливая. Наверное, из хорошей семьи.

— Откормленная, избалованная идиотка!

— Юрик!

— Хоть грубо, зато правда.

— Ну, ладно… А я думала, наконец-то остепенишься. Женишься, детки пойдут.

— Тетя Верочка, для деток еще слишком рано!

— Мне бы хотелось, чтоб у тебя была личная жизнь, семья, а не все это… Чтобы ты не страдал.

— А я и не страдаю! Мне жить здорово! А семья у меня обязательно будет, и все будет, только чуть позже! Не сейчас. Я еще не всех побил!

— Значит, опять будешь кулаками махать?

— Тетя Верочка, что же мне еще остается!

Сергеев засмеялся, вскочил из-за стола и в шутку хотел ее поднять. Тетя Вера перепугалась, заохала, замахала руками. Такого настроения у него давно уже не было. А почему — он не знал и сам.

Наконец успокоившись, Юрий вспомнил, что скоро тренировка и неплохо было бы собрать сумку. Тетя Вера поймала его, когда он шел в свою комнату, и охнула:

— Подожди, я совсем забыла тебе сказать!

— Что сказать?

— Тут целое дело. Дай расскажу толком. Я, чтобы не забыть, все на листике записываю.

Она унеслась с невероятной для такой тучности быстротой и буквально через секунду вернулась назад, неся в руках листик бумаги.

— Значит, так. Рассказываю по порядку. Видишь, я записала все. Ты уехал в половине девятого, и как только я закрыла за тобой дверь, раздался телефонный звонок. Это звонил твой тренер, он сказал, что хотел поговорить с тобой, и это срочно. Я ответила, что ты ушел, и не знаю, когда ты будешь. Тогда он сказал…

— Тетя Верочка, у меня скоро тренировка, нельзя ли покороче?

— Ну, он спросил, когда ты будешь, и просил, чтоб, как только ты придешь, сразу ему позвонил, это очень важно. И повторил несколько раз, что это очень важно… В девять вечера позвонил какой-то Виталик, спортсмен, и спросил, будешь ли ты на похоронах Вити завтра. Я сказала, что не знаю, но что у тебя утром тренировка и чтоб он сам тебя спросил, потому что…

— Тетя Вера! Господи, какие похороны?! Ты можешь говорить нормально?

— Хорошо-хорошо, я сейчас. Значит, так. В девять пятнадцать позвонил, — она посмотрела на бумажку, — Евгений Масловский, который сказал, что он президент. А чего он президент?

— Клуба «Черный дракон». Что он сказал?

— Тебя спрашивал, а потом сказал, чтобы ты завтра, то есть сегодня, пришел на тренировку не к девяти, а к десяти часам, и чтобы после тренировки ты обязательно к нему зашел.

— К десяти?!

— Да. Он сказал, что-то изменилось, и нужно именно так.

— Хорошо. Это все?

— Нет. Смотрю дальше. В половине десятого раздался звонок в дверь. Сначала я не хотела открывать, но потом рассмотрела того мужчину в глазок и узнала его. Это был твой тренер. Я его видела на фотографии, той, что висит в твоей комнате. Я открыла. Он очень извинялся. Потом начал расспрашивать, где ты, и сказал, что ему нужно с тобой поговорить, это настолько важно, что ты даже не представляешь. Что он должен рассказать тебе кое-что. Потом оставил записку. Все.

— Где она?! — воскликнул Юрий.

— Вот. Просил обязательно передать лично тебе, — и тетя Вера протянула листок бумаги.

«Юра, надеюсь, ты простишь за то, что весь вечер я так усиленно тебя ищу. Вчера после соревнований я был к тебе очень несправедлив. Сегодня я это понимаю. Надеюсь, ты не держишь на меня зла. Вчера я говорил так, потому что не думал серьезно обо всех изменившихся обстоятельствах. Мне очень нужно с тобой поговорить. Я должен кое-что тебе рассказать. Вечером я звонил, тебя дома не оказалось, а мобильный твой был отключен, поэтому я решил зайти и заранее написал эту записку — на случай, если тебя снова не будет. Только сегодня, после боя, впервые я понял, насколько мне дорога твоя жизнь. Для каждого настоящего учителя дороги его дети, а ты являешься немного моим ребенком. Поэтому я очень тебя прошу не держать на меня зла и перед тренировкой обязательно ко мне заехать домой. Адрес ты знаешь. У меня есть причина не говорить по телефону. Я очень долго думал, но потом понял, что это единственно верный путь. Поэтому я жду тебя утром. Единственная просьба: никому ничего не говори! И если ты не застанешь меня дома или мы с тобой вдруг не увидимся, никому в клубе не говори о том, что я тебя просил зайти, о письме и о содержании этой записки. Никому, особенно в клубе, ничего не говори! Твой тренер и, надеюсь, все еще друг Валерий Николаевич».

Сказать, что Сергеев был потрясен, значит не сказать ничего. Слова тренера просто сбили его с толку. Он абсолютно ничего не понимал, да и, наверное, не мог понять! Во-первых, чтобы тренер извинялся — такого он не мог припомнить. И не только его тренер. В спорте, как и в бизнесе, существует незыблемое правило: тренер всегда прав. Если тренер не прав, смотри пункт первый.

Во-вторых, для Валерия Николаевича было совершенно нехарактерно писать какие-либо письма. За все 10 лет Юрий ни разу не видел, чтобы его тренер что-либо писал. А тем более, написать такое длинное послание.

В-третьих, само письмо состояло из сплошных противоречий! Чего стоит только его окончание: «…не говори о том, что я тебя просил зайти, о письме и о содержании этой записки». О каком письме идет речь? А «если ты не застанешь меня дома или мы с тобой вдруг не увидимся»? Зачем приглашать к себе человека, если ты можешь уйти? А намеки о чем-то, что он якобы должен рассказать и о чем долго думал?

Не понимая ничего, Юрий задумчиво вертел письмо в руках. Ему в голову не пришло ничего лучше, чем спросить:

— Как он выглядел?

Тетя Вера заметно растерялась:

— Как это — выглядел? Да как на фотографии, только чуть старше.

Она умела читать по его лицу иногда даже лучше, чем мама. И теперь весь поток проскользнувших у Сергеев мыслей она прочитала так явно, как если бы он произнес их вслух. Прокомментировала же двумя фразами:

— У тебя неприятности? Ты убегаешь?

Стоило ему ускользнуть от ответа, как был бы устроен натуральный строгий допрос, в процессе которого ничего не осталось бы сокрытым или тайным. Поэтому, чтобы избежать допроса с пристрастием, Юрий объяснил:

— Позавчера мы немного повздорили с тренером после соревнований. А сегодня он, очевидно, понял, что был не прав. Он написал мне, что просит его простить и обязательно зайти к нему перед тренировкой. Он хочет поговорить со мной о чем-то важном. Наверное, это касается последних соревнований. Так что я пойду.