в ближайшем будущем встанет проблема: преобразовать ментальную среду таким образом, чтобы чувствительность могла развиваться и давать громадные преимущества, не превращаясь из благословения в проклятие и угрозу стабильности. Биологам совершенно ясно, что это можно осуществить, только распространив рациональный метод на все поле опыта; процесс очень сложен, но именно он должен стать следующей крупной вариацией в развитии человека, чтобы эволюция продолжалась.

За пределами этой возможности все, что можно представить, внушает пессимизм. Не требуется особого дара предвидения, чтобы понять: без совершенно революционного переворота в отношении к разуму под угрозой само существование человечества. Последние достижения в изучении болезней показали, насколько слепыми и неуклюжими были наши попытки сражаться с извечным врагом – одноклеточными организмами. Если сравнить их способность к изменчивости и наше постоянство, мы увидим, что для расы единственный эффективный и постоянный способ защитить себя даже от этой единственной угрозы – тонкость и сложность организации, использование предельных возможностей ее членов против того, с чем постоянно сталкивается общество. Мы видим, как сегодняшний человек вместо того, чтобы честно и храбро признать свой статус, внимательно отнестись к своей биологической истории, не позволять ничему встать на пути его безопасности и стабильности в будущем – только это может обеспечить безопасность и счастье расы, – выбирает слепую уверенность в своем предназначении, незамутненную веру в уважительное отношение вселенной к его моральному кодексу и не менее твердую веру в то, что его традиции, законы и институции обязательно содержат постоянные свойства реальности. Человек живет в мире, где за пределами его расы нет места слабости, и фантазии не становятся реальностью; и я вполне допускаю, что когда-нибудь человек будет сметен Природой с ее рабочего верстака как неудачное творение, чтобы уступить место новому объекту ее неустанного любопытства и терпения.

1909

Размышления о человеческом разуме в 1915 году

Место человека в природе и природы в человеке

Девятнадцатый век уходит в прошлое, и можно составить представление об интеллектуальном наследии, которое он оставил преемнику. Некоторые идеи выделяются из общей массы благодаря грандиозности и размаху. Идеи первой величины из-за их масштаба можно полностью оценить только издали. Как бы ими ни восхищались мыслители-современники, лишь с течением времени становится ясно их истинное величие. Новый взгляд на то, что называлось местом человека в природе, характерный для работ второй половины девятнадцатого века, воплощал имперскую идею, которая оказалась плодотворной, но до сих пор не дала еще и половины возможных результатов.

Представление о человеке как о животном, сначала применяемое в узком зоологическом смысле, постепенно расширило свое значение и теперь начинает применяться в качестве руководящего принципа при изучении всех видов деятельности индивида и биологического вида в целом. Сначала эта концепция принималась ненаучной мыслью как унижающая человека, отрицающая возможность морального прогресса и наличие у него высших эстетических и эмоциональных способностей. В то же время ученые были вынуждены, хотя и с неохотой, отрицать, что моральная активность человека может соответствовать его статусу животного. Тем не менее следует помнить, как даже эволюционный энтузиазм Гексли наталкивался на несовместимость того, что он называл этическими и космическими процессами; помнить, как озадачивала его моральная красота, неизбежно процветающая посреди жестокого, похотливого и кровавого мира.

С течением времени эта путаница в антропоцентристской биологии проясняется, и нам хватает мужества изучать не только тело человека, но и его разум, и моральные способности, понимая, что это не бессмысленные вторжения в упорядоченный мир, а научные исследования такой же неотъемлемой части человека и его истории, как и червеобразный отросток, и желудок; эти составляющие человека так же включены в сложную структуру вселенной, как самый древний ящер или новейший газ.

Тем самым человек не просто спасен от нечеловеческого одиночества, с которым его призывали смириться, но освобожден от затруднений и искушений, так долго воздвигавших препятствия для поисков себя и отважного движения вперед. Отрезанный от истории и считающийся изгнанником в низший мир, человек не может не быть подавлен несоответствием между высокими притязаниями и низкими поступками. Стоит только человеку осознать, что он сам, его достоинства и стремления вплетены в ткань жизни, он поймет, что великое полотно реальности не теряет своего великолепия оттого, что узор рядом с тем местом, где блещут его мужество и гордость, горит сиянием тигра, а над его разумом и гениальностью издевательски насмехаются.

Развитие объективного подхода к статусу человека оказало, пожалуй, самое значительное влияние на исследование человеческого разума.

Стремление понять режимы работы разума и сформулировать обобщения практической ценности привело к тому, что исследования ведутся в трех направлениях. Различные методы можно для удобства обозначить как примитивные, человеческие и сравнительные.

То, что я назвал примитивным методом психологического исследования, является самым очевидным и естественным. Метод берет человека, как он есть, разум – каким представляется, и исследует его с помощью прямой и простой интроспекции. Объект исследования является и средством наблюдения, и нет объективных стандартов, по которым можно оценивать и корректировать точность результатов. В итоге полученные данные подвергаются особой и очень строгой цензуре. Данные, которые кажутся разуму удовлетворительными, объявляются истинными; неприемлемые для разума считаются ложными; и в обоих случаях дело вовсе не в сознательной подтасовке со стороны недобросовестного наблюдателя, а в ошибочности, неизбежно присущей методу. Единственный характерный продукт подобных исследований – представление, очевидное для здравого смысла, что можно вскрыть сознательные мотивы всех действий человека. Более объективные методы показывают, что, если мотив действия не найден или не совпадает с тем, который представляет себе сам человек, существует риск того, что представление человека неверно.

Психология этого примитивного типа – наивная психология здравого смысла – безусловно поражена своего рода антропоцентризмом; она, так сказать, говорит нам не о человеке, а о том, каким он себя видит и ощущает. Если судить о методе по результатам, которые позволяют предсказывать поведение или влиять на него, он бесполезен. Он применялся тысячи лет с большой изобретательностью, и все, что он может сказать, это как, по мнению среднего человека, работает его мозг; объем информации, ненамного более ценный, чем указания конституционного монарха непослушному парламенту. Метод отвлекал мысль бесчисленными фальсификациями, но не обеспечил обобщений, полезных для практической жизни.

Комментарии к объективной системе человеческой психологии

I

До сравнительно недавнего времени факт, что так называемая психология не имеет практической ценности, признавался ее профессорами и считался в порядке вещей. Так что наука – за пределами узкого круга специалистов – имела весьма унылую репутацию. Она включала две различные школы: одна занималась экспериментальной физиологией и