– Я весь день тебя искал, – оправдывается Эрл. – Сам только сегодня узнал. И подумал…

– Ты уже сказал, что я согласен? – Мой вопрос звучит как обвинение. Будто Эрл все это подстроил, подвел меня под монастырь. И мне уже почему-то начинает казаться, что все так и было.

– Да не щеми ты ему яйца, Клинт, – говорит Кензи, и меня передергивает. Обычно она так грубо не выражается. Однако Тодду это, похоже, нравится: он слегка ей кивает.

– Может, эта баскетболистка заставит тебя хоть немного развеселиться.

– А я и так веселюсь, – оправдываюсь я. – Еще как.

– Ага, ага, – бормочет Кензи, складывая руки на груди. Я чувствую на себе пристальный взгляд Грега. Словно мои дальнейшие слова что-то решат. Да и с чего вообще он теперь анализирует каждый мой чих? Я пожимаю плечами, словно это все ерунда.

– Фигня вопрос, – говорю я. – Восстановить спортсменку после травмы.

– М-да уж. – Кензи кидает на меня злобный взгляд. – Мы все знаем, как легко вернуть в игру вышедшего из строя спортсмена.

И так я понимаю, что мне пора уходить.

Брэндон – наш финиширующий спортсмен. Последний бегун, который умеет припустить, как никто другой. Вслух мы этого не обсуждали, но спланировали поездку так, чтобы Брэндон вел машину последним.

Это было изматывающее путешествие. Целый день на шоссе, которое петляет через три штата… тут и самый просторный минивэн покажется карцером. Мы знаем, что Брэндон тоже сыт по горло. Мы так и думали. Он понукает наш «Форд-Эксплорер», практически поднимая его на задние колеса, и сворачивает с федерального шоссе. Машина подпрыгивет на щебенке, как резиновый мяч.

– Брэндон! – одергивает его мама с заднего сиденья, хватаясь за подголовник кресла.

– Все под контролем, мам, – стонет Брэндон.

– Ты пропустишь поворот на курорт, – предупреждает она.

Однако Брэндон уже тянется к радиоприемнику и увеличивает громкость. Музыка обостряет его чувства, позволяет ему сфокусироваться и забыть обо всем, кроме дороги, которую облизывает свет фар. Он подгоняет машину двигаться еще быстрее.

Я через плечо вижу, как папа смотрит в оконное стекло; лицо его совершенно спокойно. Он доверяет Брэндону. Доверяет безоговорочно. Однако у мамы вид такой, словно она готова перелезть на переднее сиденье и схватиться за ручник. Я отворачиваюсь от заднего сиденья и, взглянув в лобовое стекло, в панике взмахиваю руками; ногти впиваются в приборную доску, словно колышки палатки в землю.

– Брэнд? Дерево!

Брэндон резко поворачивает руль, и наши вещи скользят по багажнику. С глухим стуком рушится гора спортивных сумок. Брэндон нажимает на кнопку громкости.

– Что это было? – спрашивает он с внезапным волнением в голосе. – С «Анни» же все в порядке?

– «Анни»? – переспрашиваю я. – Она что, едет с нами? Анни. Это имя Брэндон со стоном повторял весь месяц, свернувшись комочком на кровати. «Анни», в тоске бормотал он часами, развалившись в пижаме на диване. «Анни», писал он в блокноте, сидя за кухонным столом, – и это вместо того, чтобы делать уроки. «Анни». Будто это была девушка, которая бросила его, а не бас-гитара фирмы «Фендер». У нее сломалась кобылка, и ее отвезли в ремонт. Аааааа-нннн-иииии, ныл он, невзирая на то, что ее пообещали вернуть через два дня, не больше.

– А что ты собираешься делать с бас-гитарой, которую не сможешь подключить к сети? – Спрашиваю я.

– «Маршалла» я тоже везу, – отвечает он.

– «Маршалла»?! – повторяю я. – Этот фигов усилитель, который весит больше, чем все гантели в спортзале?

– А что? – хмурится Брэндон. Лунный свет сияет на его брекетах.

– А то, что ты не можешь потерпеть три недели и не разрушать наши барабанные перепонки?

– Ох, Челс, да не докапывайся ты до него, – говорит мама, поворачиваясь всем своим крошечным жилистым тельцем и осматривая рухнувшие груды багажа. – А то мне теперь самой неловко за кухонные причиндалы.

– Ты… Ты везешь с собой комбайн? И формочки для кексов? – спрашиваю я.

– Ну, надо же поработать над рецептами, – жизнерадостно отвечает она. – Если забросить их на время, то я точно опоздаю с книгой.

– Да, книга, – бормочу я. Ежегодная коллекция рецептов «Белого сахара». Простая скрепленная спиралью книжечка с новыми идеями для праздничной выпечки от мамы. Мы печатаем такие каждую осень и складываем стопкой у кассы под Хэллоуин. Обычно все экземпляры расходятся уже к Дню благодарения.

– А в чем тогда вообще смысл ехать в отпуск? – злюсь я. – Могли бы и дома своими делами заниматься.

– Ну-ну, – говорит мама. Голос ее звучит приглушенно: она погружается в багажник и, лихорадочно и неловко размахивая руками, расстегивает сумки: проверяет содержимое. Она мечется по машине, точно колибри, случайно залетевшая в гараж.

Только случайно тут оказалась не она, а я. Я даже завидую Царапке, который остался дома с нашей соседкой миссис Уильямс. Теперь она балует его тунцом, и он сладко посапывает в тепле у нее на коленях.

Да уж, вот тебе и подарок на выпускной. Сиди и смотри, как все занимаются любимыми делами. Так себе радость, если кому интересно мое мнение. Мне надо на кого-то наорать (хотя бы по эсэмэс), и я достаю из шорт телефон. Однако сеть тут не ловит, и так продолжается целый час. (Ненавижу свой примитивный мобильный, но не в моем положении жаловаться, что мама не захотела потратить на новый кучу денег. Если посчитать, какой суммы я лишила семью в этом году, то я должна радоваться, что меня не оставили с сигнальным костром в качестве средства связи.) Я провожу пальцем по бесполезным кнопкам и внезапно понимаю: в этом отпуске у меня не будет даже Гейба. Мне хочется вцепиться себе в волосы.

– Почти приехали, – говорит мама, откидываясь наконец обратно в кресле. – Ну и поездочка…

– До сих пор не пойму, почему нельзя было добраться по морю, – говорит Брэндон, глядя в зеркало заднего вида.

– Нам еще за колледж платить, – ворчит папа. – И за врачей.

Я чувствую, как внутри у меня все сжимается.

Наконец наш «форд» подъезжает на парковку, разбрызгивая вокруг себя белый гравий. Брэндон давит на тормоз, и мы резко останавливаемся прямо перед главным зданием. Невероятных размеров вывеска: зеленая рыба с открытым ртом в центре, а под ней – надпись, возглашающая, что мы официально прибыли на рыболовный курорт «Озеро в лесу». Брэндон ставит коробку передач в нейтральное положение и выдергивает ключи из зажигания. Наконец-то больше не слышно этих ужасных «Iron Man».

– Думаю, с такой помпой тут еще никто не появлялся, – бормочу я.

Брэндон выпрыгивает из водительского кресла и бежит к багажнику: проверять свою бас-гитару.

– Брэндон, приятель, нам еще пригодится эта машина, когда мы вернемся, – мягко говорит папа. – Мы в ней развозим товары из кондитерской, помнишь?