К 7 часам утра пожар стал стихать, корабль стоял на ровном киле, казалось, что он будет спасен. Но через две минуты раздался еще один взрыв, более мощный, чем предыдущие. Линкор стал быстро оседать носом и крениться на правый борт. Колчак велел срочно снимать с корабля команду и сошел сам. Когда носовая часть и пушечные порты ушли под воду, линкор, потеряв остойчивость, опрокинулся вверх килем. Огромное зеленое днище дредноута некоторое время покачивалось на волнах, постепенно погружаясь и пуская высокие фонтаны из отверстий, а затем скрылось под водой. Корабль затонул на глубине до 18 метров. Было 7 часов 17 минут. После первого взрыва прошло чуть меньше часа. Катера и шлюпки собирали барахтающихся в море людей. Кое-кто из матросов самостоятельно выплыл на пристань. Но многие утонули, другие умерли в госпиталях от ран и ожогов, ушли на дно вместе с броненосцем. Водолазы рассказывали, что два дня они слышали отчаянные стуки из разных мест корабля, но не было никакой возможности прийти на помощь задыхающимся людям. Погибли инженер-механик мичман Игнатьев, два кондуктора и 225 матросов.

Из свидетельств очевидца: «В 6 часов 10 минут утра, когда день еще только просыпался, громовой, потрясающий удар грохнул над рейдом. Перепуганные насмерть жители бросились к берегу.

Черно-огненная туча, славно сверкающая зарницами гроза, низко нависла над рейдом. Стоял гул, точно от канонады.

— По орудиям! Боевая тревога! — пронесся над флотом призывный клич.

Думали, что прокравшиеся вслед за кораблями на рейд германские подводные лодки, залегшие на ночь на дно, с рассветом атаковали «Марию» и сейчас атакуют флот.

Быстроходные катера, моторы, буксиры, пожарные и спасательные суда — все бросились на рейд к пылающей, в огненных смерчах, окутанной густым дымом «Марии». Мчался к ней и Колчак на своем «Пулемете». Но не было человеческой возможности преодолеть всеразрушающую мощь взрывов от детонации погребов.

50 минут длилась агония корабля. 50 минут он заливался кровью, грохотал, потрясал окружность.

Но вот стихло все. Смолкли громы. Исчезли огненные смерчи. Прекратился горящий дождь летавшего по воздуху пороха.

Могущественнейший колосс Черного моря лег на бок, ткнулся носом в грунт и опрокинулся вверх килем. Там, где он только что рычал, бился и страдал в своей кровавой предсмертной агонии, вселяя ужас и панику в сердца людей, не осталось ничего. Метнулась тень последнего дыхания его истерзанной груди, да пробурлила воронка последнего водоворота.

Из воспоминаний капитана 2-го ранга А. П. Лукина: «…Предрассветный ветерок. Сереющие в ранней утренней мгле силуэты кораблей разверчиваются носом к нему. Потянуло холодком Роса омочила палубу, башни. Часовые плотнее закутались в тулупы-Вахтенный начальник, мичман Успенский, взглянул на часы. Через четверть часа побудка. Поднялся в рубку еще раз просмотреть книжку с приказами старшего офицера.

На всех кораблях склянки пробили 6 утра.

— Побудка!

Затрубили горны. Засвистели дудки — «Вставай, койки вязать.

Нехотя выбегают заспанные люди. Внизу у трапов фельдфебеля басисто подбадривают их.

Команда сгрудилась в умывальниках, у первой башни.

В 6 часов утра проснулся старший офицер. Зажег лампочку. Сквозь занавеску иллюминатора смутно пробивается бледный рассвет.

В дверь постучали.

— Кто там?

— Дежурный по артиллерии кондуктор. Дозвольте, Ваше Высокоблагородье, ключ от ключей (ключ от ящика с ключами, охраняемого часовым).

Старший офицер выдал ключ. Прилег подремать еще несколько минут в ожидании сигнала на молитву.

Вдруг его словно тряхнуло. Корабль вздрогнул. Каюта заходила ходуном Лампочка погасла.

В недоумении, что случилось, старший офицер вскочил. Послышался необъяснимый треск. Зловещее зарево осветило каюту.

В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя окутанного ядовитыми газами желто-зеленого пламени ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, прожженных тел.

Босиком, в накинутом пальто, старший офицер выскочил наверх Ужасающая картина приковала его. Над мостиком сверкал огненный смерч. Ревела стихия ужасающего взрыва Словно мячики, кувыркались в воздухе люди и тяжести.

— По орудиям! Отражение атаки! — бросился Городысский в казематы, сзывая людей, полагая, что корабль атакован подводными лодками.

Как безумные, неслись с носа люди. На палубу выскочил командир. Что случилось?!

Страшной силой нового взрыва вырвало стальную мачту. Как катушку, швырнуло к небу броневую рубку (25 000 пуд.).

— Распоряжайтесь здесь! — И командир побежал к месту взрыва…

Взлетела на воздух носовая дежурная кочегарка. Корабль погрузился во тьму.

Минный офицер, лейтенант Григоренко бросился к динамо, но мог добежать только до 2-й башни. В коридоре бушевало море огня. Грудами лежали совершенно обнаженные тела..

Трюмный механик, старший лейтенант Пахомов с трюмными унтер-офицерами стремился пробиться дальше. Но взрывы гудели. Рвались 130-миллиметровые погреба.

С уничтожением дежурной кочегарки корабль остался без паров. Нужно было во что бы то ни стало развести их, чтобы пустить пожарные водометы и зажечь свет. Старший инженер-механик приказал поднять пары в кочегарке № 7. Мичман Игнатьев, собрав людей, бросился в нее.

Взрывы следовали один за другим (было 25 взрывов). Детонировали группировавшиеся в носу погреба. Корабль кренился на правый борт, все более и более погружаясь в воду.

Вокруг кишели пожарные, спасательные пароходы, буксиры, моторы, шлюпки, катера. Командир на носу, старший офицер в корме распоряжались тушением и локализацией не затронутых еще детонацией погребов. Протянутые с пароходов шланги мощными струями воды заливали огнедышащие развороченные кратеры. Стоящие кругом люди направляли «пипки», но взлетал новый взрыв и пожирал всех. На смену появлялись другие, хватались за новые шланги, но, как и те, исчезали в новой вспышке…

Последовало распоряжение затопить погреба 2-й башни и прилегающие к ним погреба 130-мм орудий, чтобы перегородить корабль. Для этого нужно было проникнуть в заваленную трупами батарейную палубу, куда выходили штоки клапанов затопления, где бушевало пламя, клубились удушливые пары и каждую секунду могли детонировать заряженные взрывами погреба. Только геройское самопожертвование могло пойти на это.

Старший лейтенант Пахомов с беззаветно отважными людьми вторично ринулся туда. Растаскивая обуглившиеся, обезображенные тела, грудами завалившие штоки, причем руки, ноги, головы отделялись от туловищ, Пахомов со своими героями освободил штоки и наложил ключи. Но в этот момент прогремел новый взрыв. Пламя обдало героев. Люди вспыхнули, как свечки… Еще не сознающий страдания, Пахомов довел дело до конца и выскочил на палубу. Увы, его унтер-офицеры не успели… Погреба детонировали. Ужасающий взрыв захватил и разметал их, как осенняя вьюга опавшие листья…