Я люблю Николая. Любила всегда. Он всегда был и остается хорошим мужем, преданным, заботливым. Как говорит Алина – не пьет, не бьет и не гуляет. Чего еще надо в жизни? Я много лет жила в полнейшей уверенности, что больше ничего и не надо. А мечты, а страсти – это все можно выбросить из уравнения, сократить, поделить одно на другое. Да, страсти у нас уже не было. Когда-то была, но вся вышла. За двадцать лет любое вино превратится в уксус. Нет, я знаю, с вином это не так. Оно может пролежать и сто лет, не потеряв своих качеств. Но мы-то люди!

За годы жизни чувства меняются многократно. Иногда вспыхивают вновь, иногда теряются почти полностью, и ты лежишь в постели, смотришь в окно и думаешь о том, что потом, после этого… Надо пойти достирать белье, загруженное в стиральную машинку. И подвязать саженцы, а то что-то ветер очень сильный. Хотела сэкономить – не выйдет. Придется подвязать каждое деревце отдельно да покрепче. «Тебе хорошо, дорогая?» Конечно, хорошо!

И это неплохо! Мужчинам секса нужно куда больше, чем женщинам, но он в их понимании куда проще и быстрее, чем нам бы хотелось. Не стоит делать из этого проблему. Впрочем, если бы я сказала, что наша с Николаем личная жизнь меня в чем-то не устраивала, я бы сильно покривила душой. Он был отличным любовником, хорошо меня знал. Буквально, как пишут в книжках, каждый сантиметр моего тела. Знал и любил. Поэтому я никогда не жаловалась на недостаток внимания с его стороны. А на мужчин, заглядывающихся на меня, я смотрела с вежливым интересом. Ну-ну, дорогой, можешь хоть колесом ходить передо мной – я не собираюсь рисковать своим мирным небом ради сомнительного удовольствия поцеловаться с тобой или провести ночь. Это было легко!

Держаться в стороне, в рамках дозволенного, беречь семейное благополучие, мужнюю честь и все такое. Меня не раздирали противоречия, не мучили те желания, которые изводили Алинку. Ее Сашенька – сумасшедший и непредсказуемый сукин сын, который то дарил ей цацки от Bulgari, то выгонял из дома в одном белье. То бросал одну на все праздники. Глядя на нее, я еще крепче вцеплялась в надежное плечо своего мужа. Я бы могла поклясться, что нет такой силы на свете, которая смогла бы пошатнуть наше нерушимое благополучие. Нет на свете таких аргументов, которые заставили бы меня потерять голову. Что ж… я просто не встречала мужчин, подобных Владимиру. Бог миловал, до некоторых пор.

– Что с тобой? Ты сама не своя, Оль? Ты плохо себя чувствуешь? – Николай склонился надо мной и заглянул в глаза.

– Голова болит, – ответила я, не представляя, что еще я могу сказать.

Николай рассмеялся:

– Ну вот мы и дожили до времен, когда у жены «голова болит». Детка, принести таблетку?

– Давай, да, – согласилась я.

Он встал, мой красивый и сильный муж – да, время его не щадило, а большей частью он сам не щадил себя – и брюшко выросло размером с баскетбольный мяч, и лысина просматривается. Какого черта, это же мой муж. Он вышел, а я уткнулась в подушку и подумала, что буду счастлива, если Владимир просто возьмет и исчезнет из нашей жизни. Или хотя бы пробудет в своей Германии достаточно долго, чтобы я пришла в себя, оправилась от этого смятения, от никому не нужных мыслей и фантазий. Я не хочу заниматься любовью с мужем и думать в это время не о нем. Это почти предательство. Но улыбающееся и безмятежное лицо нашего соседа появляется перед моим мысленным взором само собой. Чтоб он провалился! Вместе со своими кубиками пресса.

Мои попытки справиться с чувствами почти увенчались успехом. Подумаешь, мужик, говорила я себе. Подумаешь, красивый. Мне, наверное, просто показалось, что я схожу с ума. Что я настолько свихнулась. Я не могла испытывать того, что испытывала, – это абсурд. Я приличная женщина! Видимо, я не выспалась и устала от праздников – вот и померещилось, что я влюблена. Алина придерживалась принципиально другой позиции. Муки совести ее не мучили – отношения с Сашенькой были достаточно мучительны и без них. Так что ее мои метания нисколько не тронули.

– Переспи с ним – и все. Тоже мне проблемы. Чем мучиться от бешенства матки! – огорошила она меня. Сама же при этом спокойно разглядывала очередную витрину.

– То, что ты говоришь, это же чудовищно! – Я вытаращилась на нее с испугом.

– Чудовищно вот это платье. – Она ткнула в трикотажное платье неприятного коричневого оттенка. – Оно уродует даже манекен! А влюбляться – естественно и нормально. Ольга, мы все люди, все слабы.

– Нет, ты спятила. И потом, с чего ты взяла, что он бы переспал со мной. Он любит жену…

– Все любят жену. И мужа тоже – все любят…

– Замолчи! Замолчи! – Я заткнула уши и пожалела, что заговорила с ней. Но Владимира не было уже несколько недель. И не говорить о нем все мучительнее, хотелось на стенку лезть. Я даже начала бегать на беговой дорожке по два часа в день – снимала напряжение. Но оно не снималось.

Жизнь шла своим чередом. Красноголовая Дашка уехала в свою школу – она училась всю неделю в частной гимназии, а домой приезжала только на выходные, ее привозил в пятницу вечером один из Колькиных шоферов. Я занималась рутинными делами, которые успокаивали меня лучше всего. Вязала шарф. Фотографировала слякоть. Делала покупки в магазине.

Владимир появился, когда я уже почти устала волноваться и оглядываться по сторонам. В буквальном смысле он возник из ниоткуда, когда я вытаскивала покупки из машины и перетаскивала их на крыльцо. Пакетов было много, а я одна, и что-то постоянно вываливалось из рук. Апельсины покатились по ступенькам, я материлась и держала оставшееся. Владимир возник в проеме незакрытых ворот в вельветовых брюках, ботиночках на тонкой подошве и в светло-коричневом кардигане. Совершенно не по сезону. Он подошел и взял у меня из рук пакеты. Он не предложил помочь, а просто забрал их.

– Тяжелые! – хмыкнул он, перескакивая через ступени. Я почувствовала, как волна обжигающего огня поднимается снизу, прямо из-под снега под ногами и заполняет меня до самых краев.

– Я могу и сама, – пробурчала я, хмурясь.

Дверь открылась не сразу, я никак не могла вставить ключ в замок.

– Руки замерзли? Да уж, не жарко.

– Как погода в Германии? – спросила я, стараясь приглушить тахикардию равномерным дыханием. Надо будет пойти и выпить таблетку свекра. Вот черт, Владимир здесь! Зачем? Так хорошо было без него.

– Вообще-то в Мюнхене ненамного теплее, чем в Подмосковье, но сейчас там в основном солнечно. Днем, конечно, – добавил он. – Ночью холодно. И дожди иногда идут.

– Дожди? – Я стояла в прихожей и не знала, что делать дальше. Пакеты были разбросаны вокруг – сто штук. Я, как всегда, накупила всякой ерунды. Мне захотелось его поцеловать. Что со мной не так?

– Я звонил Коле. Мы собираемся поехать покататься на лыжах куда-нибудь… Он сказал, что знает место. Как-то на С, кажется.

– Сарочаны?

– Да, точно. Сарочаны. – Владимир кивнул и улыбнулся. Негодяй.

Я прикусила губу и потащила пакеты на кухню. Один за другим.