История эта не получила огласки, и родители о ней не знали, а то бы давно отвели дочь к психиатру. Света же, повзрослев, мучилась, не зная, как преодолеть антимужской вирус: ведь нельзя же до конца жизни оставаться старой девой! Однажды, когда родителей не было дома, она твердо решила отдаться одному из сокурсников, пригласив его в гости. Но голодный студент умял то последнее, что было в холодильнике, выкурил папины сигареты и завел нудный философский разговор, не замечая выразительных Светиных взглядов. Очевидно, у него тоже был какой-то свой, антиженский штамм. Потом, горячо поблагодарив Свету за обед, он гордо удалился с сознанием выполненного долга. А Света проплакала полчаса подряд. Сейчас же она слушала Милу Ястребову, и сердце ее замирало от какого-то непонятного восторга и ужаса, словно она висела над пропастью, держась за страховочный трос.

— Ну как, подружка, пойдешь со мной на дело? — спросила Мила, будто предлагала брать вечером кассу.

— Пойду! — решилась наконец Света.

Она думала убить этим сразу двух зайцев: преодолеть свой комплекс и заработать сто долларов для семьи. Потом можно будет сказать родителям, что получила премию за отличную учебу.

Вечером они подошли к гостинице «Россия», где Мила познакомила Свету с неким носатым Яшей, шефом-распорядителем, как он называл себя сам. На Миле было элегантное синее платье, а Света в вельветовом брючном костюмчике выглядела более скромно. Яша критически оглядел ее, хмыкнул, но сказал только:

— Подождите, девочки, в моей машине.

Мила прошептала:

— С первого раза ничего ему не отдашь, а потом будешь отстегивать по двадцать пять долларов.

Светино сердечко колотилось как сумасшедшее. Ей хотелось выскочить из машины и убежать. Ладони вспотели, а к позвоночнику словно бы прикоснулись ледяные пальцы. «Боже, что я делаю? — думала Света. — Прости меня, Господи!» Чуть не плача, она спросила у Милы:

— Долго нам еще ждать?

Уж поскорее бы закончилась эта пытка. А тут еще шофер, здоровенный, плечистый «лоб», развернулся на сиденье и стал насмешливо разглядывать Свету.

— Убери морду, — прочувствовала ее состояние Мила. — Смотри на свою баранку и не смущай мою подругу.

Яша вернулся и повел их ко входу в гостиницу. Перед глазами Светы стояла красная пелена, она механически передвигала ноги и шла как на Голгофу. Перед стеклянной дверью она споткнулась и чуть не упала. Яша подхватил ее.

— Ты не больна? — тревожно спросил он.

Света закрыла глаза и покачала головой, подумав: «А может, сказать, что у меня сифилис дошел до костного мозга?»

В номере, куда ее провели, жил губернатор одной из областей юга России. Приехал он в Москву неофициально, по своим коммерческим делам. Ему не исполнилось и сорока лет, но он уже пятый год входил в высший истеблишмент страны, твердо следуя курсу реформ и проворачивая для себя многомиллиардные операции. Высокий, статный, черноволосый, он нравился женщинам и имел репутацию бесстрашного борца с коррупцией, хотя злые языки утверждали, что губернатор как раз и является главным мафиози в своем крае.

Не глядя на вошедшую девушку, черкая что-то в блокноте и разговаривая одновременно по радиотелефону, губернатор приказал:

— Раздевайся… и выпей там, на столике, чего хочешь…

Мертвенно-бледная, готовая в любое мгновение рухнуть в обморок, Света сбросила одежду, оставшись лишь в нижнем белье. Ее бил озноб, и она уже плохо соображала, где находится и что сейчас будет, да и она ли это вообще. Может быть, ее двойник или украденная из роддома сестра-близнец? Открыв глаза, Света увидела стоявшего перед ней губернатора, который с любопытством смотрел на нее, раскачиваясь с носка на пятку.

— Ты что? — спросил он. — Температуришь?

— Нет, — чуть слышно ответила Света.

Вернее, ей показалось, что она что-то ответила, но со стороны это выглядело как слабый писк мышки. Не в силах больше сдерживаться, невинная блудница залилась горючими слезами. Потом она обнаружила, что плачет, уткнувшись лицом в пиджак губернатора, а тот сочувственно гладит ее по светлой головке. Слово за слово прожженный политик, оказавшись опытным психоаналитиком, вытянул из Светы всю ее историю.

— Оставь мне свой телефон и иди домой, — сказал губернатор, испытывая необычный для него прилив благородства. — Учись, слушайся родителей и больше не греши. А я буду тебе добрым другом.

Не помня как, Света выбралась из гостиницы и юркнула в метро. А уже дома обнаружила в своем кармашке сто долларов, которые затем перекочевали к Мишке-валютчику. Несколько дней она сгорала от стыда и пряталась от Милы Ястребовой, но та все же дозвонилась и решительно назначила встречу на Арбате.

Они шли по старой улице, ели мороженое, и Мила громко смеялась, слушая историю несостоявшегося грехопадения. Света и сама уже как-то оттаяла и находила в своем приключении много смешного.

— Ой, посмотри, какой забавный Брежнев стоит! — сказала вдруг Мила. — Давай сфотографируемся с ним?

— Давай, — согласилась соблазнительница губернаторов.

Сначала сфотографировалась Мила Ястребова, на которую Генеральный секретарь компартии накинул питона, словно узорчатый шарф, причмокивая при этом губами. Потом пришла очередь Светы. Змея обвила ей шею, а Брежнев обнял за плечи и прошептал в ушко:

— Все, попалась, птичка, стой! Не уйдешь из сети. Не расстанемся с тобой ни за что на свете…

— А говорить пошлости обязательно? — также шепотом ответила девушка.

Она хотела сбросить его руку и сердито поморщилась.

— Не хмурьтесь, — посоветовал Сергей. — Вы хотите получить обратно свои сто долларов?

Света приоткрыла рот, а глаза ее расширились от изумления. В этот момент Гена Черепков и щелкнул своим «полароидом». Снимок получился отменный; девушка на фотографии будто бы увидела привидение, а головка питона застыла между ней и Брежневым.

— Кто вы? — прошипела девушка, почти как висевшая на ее шее змея.

— Леонид Ильич, — отозвался Сергей, показывая зубы.

Он сдвинул маску на лоб. Света еле удержалась, чтобы не плюнуть в ставшие ей почему-то ненавистными, нагло отсвечивающие глаза.

— Пойдем отсюда! — бросила она своей подруге, пытаясь освободиться от питона, который, наоборот, как-то странно полюбил девушку и не собирался слезать с ее шейки. — Да заберите вы свое мерзкое животное! — крикнула Света фотографу.

Гена был человеком обидчивым, в особенности когда оскорбляли членов его семьи. Не долго думая, он парировал:

— Женщину, которая ненавидит наших меньших братьев, не сможет полюбить ни один мужчина. Вот так-то!

— Идиот, — ответила на это Светлана. — И снимок ваш дурацкий мне не нужен. А деньги оставьте себе!