«Если враг даже прорвется в эту твердыню, — размышлял Чайка, осматривая окружавшие его строения, — то ему придется брать лагерь по частям. Его никогда не захватить одним ударом».

Седьмая спейра, как и вся двадцатая хилиархия африканцев была расквартирована у восточной стены, неподалеку от нумидийской конницы. Топот коней этих неистовых обитателей пустыни слышался постоянно, даже минувшей ночью, вперемешку со стуком топоров. Видно, разведка Ганнибала, не теряя времени, пыталась собрать максимальное количество сведений о врагах, с которыми скоро предстояло столкнуться.

Но, как вскоре выяснилось со слов Магны, большая часть армии во главе с Ганнибалом еще вчера ушла вперед, атаковав и рассеяв войско иллергетов. Сегодня они уже должны были достичь Илерды и осадить ее. А здесь, в лагере, командовал младший брат вождя финикийцев Гасдрубал. И он приказал трем африканским хилиархиям Атарбала, среди которых числилась и двадцатая, выступить сегодня же на запад, вверх по течению реки Ибер, с тем, чтобы провести разведку боем в ближайших землях иллергетов. Для выполнения задачи Атарбалу придавалось несколько метательных орудий, пятьсот нумидийских всадников, две сотни балеарских пращников и еще одна хилиархия кельтов. Другой корпус, вдвое превосходивший силы отряда Атарбала, отправлялся в сторону моря с целью подчинить все земли, лежащие в дельте Ибера и дальше вдоль морского побережья, раздвинув при этом владения Карфагена вплоть до города Тарракона.

Получив приказ Гасдрубала, предводитель африканского корпуса немедленно распорядился выступить в поход. И почти пятитысячная армия под его личным командованием выдвинулась из лагеря вдоль пологих холмов долины Ибера. Еще две трети его африканцев были распределены между корпусами, атаковавшими Илерду и отправленными в Тарракон. Оставшиеся несколько тысяч солдат смешанного ливо-финикийского корпуса под командой Гасдрубала вместе с хилиархиями кельтов и частями испанской конницы охраняли базовый лагерь армии, где находились слоны, обозы и запасы провианта.

Покинув лагерь, Атарбал выслал вперед две сотни нумидийских конных разведчиков — одних по дороге вдоль берега, других в сторону ближайших холмов — и, поставив первой хилиархию кельтов, усиленную пращниками, разместил за ней две тысячи африканцев и обоз с продовольствием. Замыкала колонну двадцатая хилиархия под командой Акрагара, в центре которой вышагивал Федор Чайка со своими друзьями.

Придерживая одной рукой ножны кинжала, а другой бившую по бедру фалькату, закинув за спину крепившийся на ремне круглый щит, морпех осматривался по сторонам. Дротиков им не полагалось, для этого имелись две первые спейры, состоявшие сплошь из копейщиков, в чьих руках Федор с удивлением заметил на построении не только по два коротких пилума для метания, но и еще один длинный, с зазубренным наконечником, сделанный целиком из железа. Разглядывая это массивное, почти трехметровое копье, Чайка поинтересовался на первом же привале у друзей, как оно называется.

— Это саунион, — ответил ему Летис, щурясь на солнце, — я как-то тренировался его метать. Но мне не очень понравилось. Слишком тяжелый, хотя пробивает любой щит.

— Я слышал, что бойцов в первую и вторую спейры специально набирают покрепче, — сообщил Урбал и предложил Летису, оглядев его массивную фигуру. — Может, тебе тоже туда попроситься?

— Зачем? — не понял шутки Летис. — Я больше люблю клинки и кинжалы. Копье при случае тоже сойдет, но вообще это не для меня.

До обеда все шло хорошо. Небольшая армия, по численности равнявшаяся римскому легиону без учета союзников, продвигалась вдоль берега полноводного Ибера, на чьих просторах ее сопровождало две биремы охранения с морскими пехотинцами. Но стоило дороге чуть забрать в сторону, нырнув за холмы, а горам подступить к самой реке, сузив вдвое долину, как состоялся первый контакт с иллергетами. Едва биремы охранения пропали из вида, а обоз втянулся в зажатую с двух сторон долину, как послышался грохот падающих камней. Вскинув голову, Федор заметил, что справа по крутому склону на них катятся валуны, поднимая тучи пыли. А еще выше, по гребню скалы, выстроились сотни одетых в черные кожаные рубахи солдат, потрясавших мечами.

Удар пришелся в самый центр замыкавшей колонну хилиархии.

— Расступись! — крикнул Магна, углядев опасность.

Но пехотинцы и так уже разбегались в стороны, пытаясь увернуться от подпрыгивавших на каждой кочке камней. И все-таки увернуться удалось не всем. Разогнавшись до огромной скорости, валуны, словно гигантские шары в знакомом Федору по прошлой жизни боулинге, на бреющем полете врезались в шеренги солдат, оставляя после себя кровавые следы. Один из таких камней угодил в шеренгу морпехов, вмиг размазав по дороге пятерых финикийцев, служивших под началом Магны еще на триере. Это случилось так близко, что Федор услышал даже жуткий хруст перемалываемых костей и треск раздавленных черепов. В мгновение ока на земле образовалась каша, среди которой только по темно-синим, залитым кровью доспехам можно было опознать тела пяти погибших солдат. И подобные широкие борозды от больших камней пролегали в порядках африканцев еще в десятке мест. Камнями помельче убивало одного-двух солдат, калеча одновременно еще нескольких.

Когда внезапный камнепад прекратился, а пыль немного осела, то на изумленных солдат обрушился сверху целый рой стрел. Послышались новые стоны.

— Поднять щиты! — рявкнул Магна. — Построиться в шеренги!

Седьмая спейра, потерявшая во время каменного схода человек двадцать, выполнила приказ незамедлительно. Федор едва успел вскинуть щит, как в него со стуком впилось сразу две стрелы. Стоявшего рядом пехотинца стрела поразила в шею. Еще одного прямо в глаз. У Летиса отскочила от шлема. Рядом раздались крики других командиров. И пока в остальных поредевших спейрах, а именно в пятой и шестой, спешно наводили порядок, ожидая атаки, иллергеты с воплями уже бежали вниз по склону горы, черной лавиной накатываясь на выстроившихся внизу африканцев.

Но и карфагеняне не забыли своей выучки. Где-то во главе двадцатой хилиархии раздалась команда Акрагара, и перед строем пятой и шестой спейры, мгновенно оказались копейщики из второй. Перехватив одной рукой тяжелые саунионы, а в другой зажав по два пилума,[9]они растянулись длинным строем и ждали, пока первые ряды иллергетов добегут до самого низа. И едва это произошло, и между разъяренными горцами и копейщиками осталось не более тридцати метров — пыльный воздух рассекла короткая команда, и в иллергетов полетели копья.

Первая шеренга нападавших полегла на месте. Ничто не могло противостоять удару тяжелого копья, пущенного умелой рукой. Федор своими глазами видел, как саунион прошивает тела в доспехах, и часто вместе со щитами, выставленными для прикрытия. Не дожидаясь новой команды, заранее заученными движениями, солдаты-копейщики произвели еще пару бросков, с близкого расстояния уложив пилумами не один десяток горцев, а затем, сделав свое дело, мгновенно просочились назад в просветы между выстроенными спейрами.