Когда ей сказали, что она вряд ли когда-либо будет ходить, Эми решила, что с сексом покончено. Позвоночник не был перерезан, лишь поврежден. И она всегда контролировала мочевой пузырь и кишечник. Но просто не знала, способна ли что-то там ощущать. Пока не познакомилась с Макнилом. Все было как в первый раз. С болью, наслаждением и слезами. До этого момента она не вполне ему верила. С чего вдруг крепкий и сильный мужчина вроде Макнила заинтересуется маленькой китаянкой, которая не может ходить. Но он был так нежен с ней, что Эми тотчас же поняла: он гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Сложный, застенчивый, внимательный, со множеством пунктиков, взращенных пресвитерианским воспитанием. Не то чтобы он был гомофобом, просто его смущала любая открытая демонстрация сексуальности. А Том носил свою гомосексуальность как нагрудный значок.

Макнил стянул с себя рубашку и снял с Эми туфли, а потом занялся ее блузкой и длинной черной юбкой. И вдруг остановился.

– Нам лучше этого не делать, – сказал он. – Я могу передать тебе грипп. Я с большей вероятностью его подхвачу.

– Тогда лучше вообще перестать жить, потому что мы все равно умрем, – посмотрела на него Эми. – А если не жить, пока это возможно, то и умрем мы, так и не пожив.

Белый фургон «Мерседес» грохотал по Аспен-вэй. Обе полосы дороги были пусты. Машина проехала под мостом Доклендского легкого метро, и к югу от дороги между бетонными причалами набережной Вест-Индии замелькала свинцово-серая вода. Облака над головой поредели, в холодном утреннем воздухе мерцал отражающийся от воды безжизненный желтый свет.

Пинки было неуютно в форме, сидящей не по фигуре, зато он наслаждался безопасной анонимностью под респиратором и очками, скрывавшими почти все лицо. Козырек бейсболки он натянул до самых бровей и не спускал глаз с солдат, которые двинулись в его сторону, когда он свернул направо, к въезду на Северный мост, около рыбного рынка Биллингсгейт. Тут находилось около двадцати солдат, устроивших что-то вроде постоянного лагеря. У армии установилось нечто вроде перемирия с засевшими на другой стороне моста снайперами. Здесь стояли бронетранспортеры и было натянуто заграждение из колючей проволоки. Пинки затормозил и опустил стекло. В воздухе пахло рыбой, хотя уже много недель никто не рыбачил. Но запах как будто прилепился к этому месту.

Первый солдат осторожно приблизился, нацелив на водительское окно оружие. Он протянул руку за документами Пинки, внимательно изучил их и вернул. Потом махнул автоматом в воздухе.

– Снимите маску.

У Пинки екнуло сердце. Он не подумал, что его могут об этом попросить. Он снял бейсболку и маску.

Солдат подозрительно покосился на него.

– А где Чарли?

– Болен, – ответил Пинки.

И солдат тут же невольно сделал шаг назад.

– Вы с ним контактировали?

Пинки покачал головой.

– Я с ним даже не знаком. Меня взяли на замену.

Солдату явно полегчало.

– Надевайте маску. – Он обернулся и прокричал людям у ограждения: – Пропустите его.

Солдаты оттащили кольца колючей проволоки, чтобы дать ему проехать по мосту.

Пинки натянул маску и включил первую передачу. Грузовик фыркнул и рванул к мосту. На другом берегу реки туман пронзали небоскребы. Логотипы компаний сообщали имена владельцев. «Макгроу-Хилл». «Банк оф Америка». Пинки беспокойно оглядел небоскребы в поисках снайперов, которые, как он понимал, сейчас прицелились в него из винтовок. Но никого не увидел. Он медленно рулил по дороге мимо пустой будки охраны и остановился перед мостом. С южной стороны он был поднят под углом градусов в сорок пять. Обычно мост разводили, чтобы пропустить крупные суда, но сейчас он создавал весьма эффективную преграду. Кто-то дернул за рычаг, и мост начал медленно опускаться, пока снова не стал городской артерией, соединяющей юг города с районом Кэнери-Уорф на Собачьем острове.

Пинки медленно проехал на другой берег реки и заметил в зеркале заднего вида, как мост снова поднимается. Пинки посмотрел на прилепленную к приборной панели схему. На ней был четко обозначен весь маршрут и остановки. Придется тщательно следовать ему, чтобы не вызвать подозрений. Пинки знал, что на Трафальгар-вэй и Вестферри-роуд тоже есть блокпосты, чуть дальше кругового перекрестка на Банк-стрит. Обратный путь пролегал через блокпост на авеню Вест-Индия, в сторону развязки на Вестферри. Но до того он на ничейной территории, островке добровольного карантина в сердце восточного Лондона.

Пинки часто гадал, почему это место назвали Собачьим островом, хотя на самом деле это полуостров, образованный большой излучиной реки. Лишь теперь он понял, что петля на самом деле отрезана от северного берега сетью причалов и каналов, сооруженных для обслуживания самого загруженного порта в мире. Видимо, именно здесь Генрих VIII держал собак, отсюда и пошло название. По крайней мере, так сказал Чарли, как раз перед тем, как Пинки мягко вонзил шесть дюймов холодной закаленной стали ему под ребра. Хорошим парнем был этот Чарли. Жаль, что ему пришлось умереть.

Пинки ехал на юг, через Канада-сквер к Джубили-плейс, по бетонному каньону между возвышающимися зданиями. И ни единого признака жизни, ни души на улицах. Район Кэнери-Уорф стал городом призраков. Напротив станции подземки пялилась на восточный берег, на различимые в тумане контуры Купола тысячелетия, статуя частично безголового создания, получеловека-полулошади, обрамленная шестью суровыми голыми деревьями. Безрукий торс лежал наискось под лошадиным брюхом, голова примостилась в выемке на боку лошади. Пинки криво улыбнулся. И это называется искусством?

Пинки свернул на Банк-стрит и увидел перед собой синий металлический мост Доклендского легкого метро, соединяющий над водой станции «Кэнари-Уорф» и «Херон-Кей». Здесь не было ни следа вандализма, изуродовавшего центр города. Окна не заколочены. Магазины и рестораны закрыты, но выглядят как прежде. Бар «Слизняк и зелень». Торговый центр «Джубили-плейс». Любого, кому здесь не место, любого потенциального носителя вируса просто пристрелят в мгновение ока. Так что никто не совался на эти улицы, даже местные, потому что вопросы здесь задавали уже потом, когда было слишком поздно.

Уголком глаза Пинки засек движение. Белый гольфкар с водителем в синей форме и торчащей у плеча винтовкой. Лишь проблеск белого и синего, а потом гольфкар пропал, быстро свернул в тень зоны погрузки. Многие работавшие здесь охранники вступили в местный добровольческий отряд и ездили на конфискованных гольфкарах. Оставалось загадкой, где они добывали оружие. Но здесь жили богатые и могущественные люди. А когда на кону деньги и жизнь, возможно все.

Первая остановка – на подземной парковке с южной стороны площади. Пинки нырнул по пандусу на мрачную и пустую парковку, занимавшую весь подвал здания. Низкий потолок поддерживали металлические балки. Здесь стояла пара машин, но никаких следов жизни. Конечно, Пинки знал, что кто-нибудь наверняка наблюдает. Он остановил машину, но не заглушил двигатель, быстро выпрыгнул и бросился открывать задние двери фургона. Следующие полчаса он вытаскивал коробки на пневматический подъемник, а потом опустил его на пол и переставил коробки на бетон. У Пинки были накачанные мускулы, но после такой тяжелой работы он обильно вспотел. Снаружи невозможно было понять, что лежит в коробках, но он не сомневался – там консервы. По этому маршруту ездили двадцать фургонов в день, обеспечивая припасами почти двадцать пять тысяч человек, живущих на острове.