На улице Грейс беспомощна как ребенок, ночью всякое случается, может, ее уже нет в живых.

Если так, проблема решалась сама собой, но Перриш все-таки надеялся, что она не умерла, поэтому, отыскав ее, Конрад найдет и документы. Если же какой-то бродяга или грабитель убил Грейс, забрал компьютер, а бумаги выбросил, то они навсегда исчезли в утробе ночного города. В этом случае от его, Перриша, личных планов останется горстка пепла, как от тех оригиналов.

Этого он допустить не мог. Бумаги должны вернуться к нему во что бы то ни стало.

Грейс изнемогала от усталости, но всякий раз, закрыв глаза, видела Форда, его пустой взгляд, безжизненное тело, рухнувшее на кровать.

Она нашла убежище в каком-то металлическом боксе и теперь скрючилась за грудой хлама: сломанной газонокосилкой, промасленным ящиком для инструментов, ржавыми банками с краской и коробками с надписью «Рождественские украшения».

Грейс даже не знала, где находится. Она просто шла на север, пока совсем не обессилела, но, к счастью, попался этот сарай. Местность выглядела запущенной, машин на стоянке не было, поэтому у нее появился шанс отдохнуть. Если здесь живут люди, то они сидят дома, прячутся от дождя, во всяком случае, никто ее не остановил, когда она шла по участку и открывала металлическую дверь.

Протиснувшись сквозь нагромождения хлама в дальний угол, Грейс опустилась на грязный цементный пол. Она долго сидела в полном оцепенении, пока не услышала хлопанье автомобильных дверей, ребячьи вопли и голос женщины, приказавшей детям заткнуться.

Когда хлопнула еще одна дверь и наступила тишина, Грейс уронила голову на колени. Она устала, проголодалась, не знала, что делать. Форда с Брайеном похоронят, а она не сможет увидеть их в последний раз, прикоснуться к ним, положить цветы на их могилы.

Она даже не взяла фамилию мужа, оставив девичью. Это было так практично, так современно. Докторская степень присвоена Грейс Сент-Джон, на то же имя выданы права, карточка социального страхования. Потребовалось бы столько бумаг, чтобы сменить фамилию, да и в академических кругах этого не одобрили бы.

Боль стала невыносимой. Форд отдал за нее жизнь, а она даже не взяла его фамилию. Он никогда ее не просил, для него имел значение только их брак, не имя, но для Грейс это вдруг стало очень важным. Форд умер, и связь с ним оборвалась, у них никогда не будет детей.

Они хотели иметь двоих и все время откладывали, потому что родительские обязанности мешали бы их карьере. Оба решили подождать до следующего Рождества, и Грейс продолжала пользоваться таблетками.

Форда больше нет, а бесполезные таблетки остались в доме, куда она больше не вернется.

О Господи, Форд!

Боль слишком велика. Ей нужно что-нибудь делать, иначе она сойдет с ума, бежать из этого металлического сооружения, встать посреди улицы, пусть ее арестуют или убьют.

Грейс судорожно выхватила из пластиковой сумки чемодан. Здесь слишком темно, чтобы заниматься переводом с копий, но часть документов уже переписана на дискету и можно воспользоваться компьютером. За работой она, как правило, забывала обо всем, может, сейчас это позволит ей сохранить рассудок.

Придвинув к себе коробку из-под рождественских украшений, Грейс поставила на нее компьютер, и когда на экране появилось меню, сразу выбрала раздел о тамплиерах. Старофранцузский был для нее уже настолько привычным, что она могла работать даже в своем теперешнем состоянии.

Экран заполнился текстом. Читая ставшие неразборчивыми от времени слова и непривычные обороты, Грейс постепенно, расслабилась, захваченная все той же непонятной силой документов. Увидев на экране знакомое имя, она инстинктивно наклонилась к компьютеру, глубоко вздохнула, автоматически достав карандаш и блокнот.

Кем бы ни был Ниал Шотландский до вступления в Орден, он быстро заслужил славу величайшего из воинов. Грейс пробегала глазами строчки, отмечая в блокноте место или слово, которые вызывали у нее сомнения. Ее словно затягивало в экран, в героический отчет о монахе, жившем семьсот лет назад.

Ниал Шотландский был «великого роста, три эля и еще пять». Хотя документ написан по-французски, Грейс решила ориентироваться на фламандскую метрическую систему, где эль равен двадцати семи дюймам. Если же брать английский эль, равный сорока пяти дюймам, прибавить еще пять и умножить на три, рост Ниала должен составить более трех с половиной метров, а это вряд ли реально. Некоторые средневековые рыцари были на удивление невысокими, их доспехи в музеях выглядят прямо детскими, зато другие могли считаться великанами даже по современным меркам.

Согласно описанию, Ниал не имел себе равных во владении мечом и прочих военных искусствах. Следовал перечень выигранных им сражений, количество убитых сарацин и спасенных рыцарей. Грейс казалось, что она читает легенду о каком-то мифическом герое сродни Гераклу, а не про тамплиера, действительно жившего в средние века. Допустим, рыцари Тампля были лучшими воинами своего времени, как в наши дни спецназ. Почему же тогда столь чрезмерных похвал удостоился именно Ниал Шотландский?

Изложение фактов вдруг прервалось, и текст стал похожим на письмо, подписанное кем-то по имени Валькур, который волновался о безопасности «сокровища», ибо оно «ценнее, чем золото».

Сокровище. Грейс выпрямилась, размяла плечи. Она не знала, сколько просидела, уставившись на экран, но у нее затекли ноги, а шею и плечи свело от напряжения. Что-то о сокровище ей уже попадалось, когда она читала материал на компьютере Кристиана, однако тогда ее больше всего интересовал Ниал Шотландский. Грейс помнила, что тамплиеры были чрезвычайно богатым Орденом, у них брали взаймы короли и папы. Если их сокровищем является золото, то почему же оно «ценнее, чем золото»?

Усталость сковала ей мозг, залила свинцом тело и веки, руки едва двигались, когда Грейс на ощупь убирала дискету в футляр. Выключив компьютер, она положила чемодан в сумку, вытянула ноги и громко застонала от боли, когда начало восстанавливаться кровообращение.

Грейс прислонилась спиной к коробкам, чувствуя, что наконец-то засыпает. Она еще успела мысленно произнести «Ниал», увидеть на долю секунды его самого, высокого, мощного, с длинным мечом, и врагов, падающих бездыханными вокруг него.

Шестьсот семьдесят пять лет назад он поднял голову с подушки, стараясь понять, что его разбудило. Утомленный любовной игрой, Ниал проспал всего час, но огонь в очаге почти угас, свечи уже оплыли.

Он слышал… что? Лишь намек на звук, ничего определенного, не таящего угрозы.

При внезапном пробуждении у него всегда оказывался кинжал в одной руке и меч в другой еще до того, как он успевал открыть глаза. Сейчас он даже не потянулся за оружием, значит, натренированные в боях чувства не сигнализировали об опасности.

Но что-то его все-таки разбудило? Ниал взглянул на спящую рядом женщину. Нет, не посапывание Эры. Они в комнате одни, прочная дверь надежно заперта, потайной ход у очага тоже закрыт. Роберт никогда не приходит без предупреждения. Однако Ниал чувствовал, что здесь кто-то есть, именно присутствие неизвестного заставило его проснуться.