Я с подозрением посмотрела на него: неужели он о чём-то догадался? Взгляд без хитринки, сплошное сочувствие.

– Сергей хороший руководитель и человек ответственный. Судьба у парня тяжёлая, отец погиб, он мать содержит… Короче, я ему доверил бы свою дочку, соглашайся. Там единственное место, где сегодня студенту можно прилично заработать.

Моё сердце захлебнулось от невероятной удачи, тушка остолбенела, потом ожила и бросилась на шею Кокоше.

– Спасибо, Кир Нилович, вы спасли меня от верной гибели… следующей зимой, – и я ещё раз обняла его. Как было объяснить ему мой телячий восторг?

Я полетела на крыльях счастья к Оле и повисла уже на её шее:

– Оля, я на всё лето еду со стройотрядом «в деревню, к тётке, в глушь», – и закружила её по комнате.

– Не понимаю, – недоумённо глядя на меня, произнесла она, – я думала, что появился, наконец, в твоей жизни принц. Последний раз предлагаю поехать с нами в круиз, папа согласен!

– Мне кажется, что они хотят побыть только с тобой, и ты очень соскучилась по ним, я же знаю…

– Ты права, но мне хочется доставить и тебе радость, отдых будет шикарный! Соглашайся…– уже без надежды закончила она.

– Оля, спасибо тебе, твоему отцу за приглашение, но решение своё я не изменю. Нет.

– Остаётся только позавидовать: всё лето в компании… тусовка обещает быть классной… и без меня, – на её глазах заблестели слезинки. – И от Вани только десять открыток, зато ему подключили телефон! Мы по ночам играем в любовь, – призналась она, краснея. – Ещё у него наклёвывается возможность работать в Подмосковье, пока в командировках. Он будет работать и учиться заочно на инженера. Оказывается, он в прошлом году не добрал баллов. Сообщил, что свернёт горы ради нашей любви.

– Видишь, как всё хорошо. Плюс к этому и полмира увидишь. Буду жутко скучать без тебя.

– Подружки, к столу, пончики прямо дышат, хватит секретничать! – позвала нас никогда не унывающая бабушка Настя.

Это были наши последние денёчки вместе. Через три недели Оля улетела в далёкую Австралию и, как оказалось, навсегда.

Это лето самое яркое воспоминание из прошлой жизни. Сейчас мне надо уйти, убежать именно от него, я дошла до запретной границы.

Что-то есть таинственное в этом мире: раздался телефонный звонок и вернул в настоящее.

На этот раз звонил мой земной ангел-хранитель:

– Женя, не пора ли тебе вернуться к людям? Я очень беспокоюсь: ты уже неделю не подаёшь признаков жизни. Забежала на минутку и исчезла, а мы не уезжаем на дачу, ждём. Сегодня не приму никаких отговорок. Кира с утра хлопочет на кухне. Обсудим положение вещей и конкретно твоё среди них. Жду!

– Ну, начинайте ругать, – раздевшись и сев на стул, заявила я, опустив голову и сделав виноватое лицо.

– Во-первых, мы с Кирой приносим свои соболезнования, скорбим вместе с тобой. Почему-то ты не приняла моё предложение о помощи, и я немного обижен. Мы не чужие друг другу, – глаза моего старичка повлажнели. Тотоша обняла меня за плечи молча.

– Спасибо. Я справилась. Баба Даша помогла, я только деньги дала. На поминки пришли многие с бабушкиной работы… Её любили и уважали… – я уже не могла сдержать слёз. – Я должна была приехать пораньше… Это первая смерть близкого человека в моей жизни, нет ничего безнадёжней её. Уже не искупить своей вины: это самое страшное открытие. А обман папы с мамой?

– Кашу сама заварила. Пей чай и успокойся. Выход всегда есть!

– Помню: даже когда тебя съели, – я улыбнулась сквозь слёзы. – Всё. Я взрослая женщина, а распустилась, расплакалась, как маленькая. На девять дней ходили с бабой Дашей на могилку: цветы прижились, памятник я тоже заказала вместе с оградкой. Пора приступать к вашему проекту, Кир Нилович.

– Жизнь снова не оставляет тебе времени на скорбь, дитя моё. Я вижу, ты готова встать на деловые рельсы. Свою задачу я выполнил: нашёл спонсора. Он готов закупить и отправить компьютеры в интернат, даже подключить, но не в том объёме, о котором ты мечтала. Вот телефон, бери дальнейшее в свои руки. По поводу работы тебе должны были позвонить. Помнишь, беленькая такая? У неё отец с мохнатой лапой.

– Звонила, даже более того – вытащила меня в московский свет. Лучше бы я осталась навсегда в своём интернате. Так тошно стало, Кир Нилович. Всё изменилось и в тоже время – ничего! Произошла, по сути, революция, но кто был всем, тот им и остался. Вскормили по-тихому скакунов в своих конюшнях, объявили народу о переменах и тут же, оседлав их, стали бесстыдно красоваться в первых рядах. Кто что охранял, тот это и украл, под флагом свободы и демократии. Руки опускаются, когда смотришь на их вечный праздник.

– Женечка, всё справедливо, исторически. Кто были твои предки? Крепостные. А ты уже кандидат наук. Растёшь! Ну и они, дети советской элиты, тоже растут. Кто ж откажется от выгодного и уже достигнутого положения? Не завидуй им, а работай и тяни свою родословную веточку вверх, начиная с себя.

– Дарвинизм чистой воды – выживает сильнейший. Это так далеко от прежних идеалов, вбитых даже не в голову, а во всё наше существо. Неужели и вы, пророк радости и оптимизма, пришли к такому ужасному выводу?!

– Ничего ужасного не вижу. Стать умным и сильным, не обязательно хитрым и коварным, это прекрасно. Быть впереди, на коне, что в этом позорного, если шёл честным и трудным путём? На что ещё тратить жизнь, не забывая и про любовь?

– Разве я против успеха, если по трудам нашим. А если от папеньки, на блюдечке? Мила, как раньше, так и сегодня порхает бабочкой в садах Семирамиды…

– Красиво жить не запретишь, но помешать можно, – Кокоша захихикал.

– Бегал в юности в поисках справедливости, и сейчас, на артритных ногах ковылял на баррикады, мешал. Только не понятно кому! – прокричала из кухни Тотоша.

– В твоё отсутствие, сама знаешь, что было у нас. И я грешен, кричал «за» и «против». Самая образованная страна в мире встала на дыбы, у каждого своя идея. Вместе с народом метался от одного знамени к другому, пока голова не закружилась. Смешная картина – у поводырей чёткой и выверенной идеи и вовсе не было. Сейчас это стало понятно. Образовались немного – в политике столько кривых дорожек даже к благим целям. Лихорадка прошла, осталось понимание: для народа никогда ничего не изменится к лучшему. Всё вернётся на круги своя, только тяжек период восстановления после бури. Конкурса в наш институт не стало. Педагоги бегут в челночный бизнес, на рынки торговать, чтобы выжить. Институт сдал площади в аренду: сегодня только благодаря новым коммерческим факультетам и выживаем. И наши верхи приспособились удивительно быстро. Завидовать – только усугублять свои болезни.

– Да задушу я эту змеюку в себе. Легко! Просто я так мечтала передохнуть, набраться сил: ведь всё начинаю сначала, почти с нуля…

– Но ты мне презентовала большую сумму, я подумал, что ты – Рокфеллер и будешь отдыхать всё лето. Ты меня, признаться, огорошила своим желанием сразу устроиться на работу.